СТЕПАН КАРНАУХОВ: "Я ДОШЁЛ ДО БЕРЛИНА"

Карнаухов Степан Васильевич родился в 1924 году. В 1942-м был призван в Красную армию. В начале войны — артиллерист, затем — полковой радист. Награждён двумя медалями «За отвагу» и орденом Красной Звезды. Вернувшись с фронта, окончил институт по специальности «горный инженер-электромеханик». Кандидат экономических наук. В 1961 году с должности начальника шахты выдвинут в Иркутский обком КПСС. В 1972-м — в ЦК КПСС, заведующий сектором Отдела организационно-партийной работы. В мирное время отмечен двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Дружбы Народов. Полковник в отставке.

НАЧАЛО  
В 1942 году, после окончания техникума, меня направили учиться на командира расчёта 45-миллиметровых противотанковых пушек. Предстояло стать артиллеристом, которые находятся на переднем краю, ведь противотанковые орудия размещались к врагу ближе, чем пехотные окопы. Неслучайно эти пушки на фронте в шутку называли «Прощай, Родина!». Первыми, кого сминали наступающие танки, были наши батареи. С зимы 1943 года я воевал в действующих войсках. После тяжёлого ранения и госпиталя — радист командира полка. С рацией за спиной я и прошёл окопы Великой Отечественной. До меня в полку было шесть радистов: кто тяжело ранен, кто погиб. Ведь мало того что всё время находишься на передовой, под обстрелом, так ещё думаешь, не куда укрыться, а как бы рацию не повредить. Я единственный, кто из радистов дошёл до Берлина. А из командиров нашего полка погибло пятеро, а выбыло и того больше. Ведь комполка всегда на передовой, на острие боя.  

БОЕВОЙ ПУТЬ  
Начал войну в Гжатске в Смоленской области. Прошёл с боями по Подмосковью, Белоруссии, Прибалтике. Освобождал Варшаву, воевал на севере Польши, форсировал Одер, участвовал в Берлинской операции и штурме Рейхстага. В Берлин входили с северо-востока, ведя тяжёлые бои за предместья. Затем командование повернуло нас в центральный район Берлина и нацелило на Рейхстаг. Моё войсковое соединение называлось: 3-я Ударная армия, 79-й Стрелковый корпус, 207- я ордена Суворова Краснознамённая стрелковая дивизия, 780-й артиллерийский полк. Кстати, я воевал в легендарном корпусе, куда входило три дивизии: 150-я, 170-я и наша — 207-я. И все они отличились в боях за Берлин. Например, 150-я стрелковая дивизия брала Рейхстаг, и именно её бойцы Егоров и Кантария водрузили флаг Победы. А наша дивизия с тяжёлыми боями заняла здание Кроль-оперы, где с 1933 года заседало гитлеровское «государственное собрание».  

СИЛА ДУХА И ВОЛЯ К ПОБЕДЕ  
Самое страшное на войне — сломленный боевой дух. Я попал в действующие войска в счастливое время, когда шло наступление. Но однажды довелось познать и горечь отступления. Это случилось на Балтийском побережье, в районе Кольберга. Мы теснили немцев и продвигались вглубь германской территории. А тут вдруг пришлось спешно отступать перед превосходящими во много раз силами противника: немцы высадили десант, состоящий из выводимых из Прибалтики войск. Наших сил тогда было немного, так что держать оборону стало невозможно. Это было первое и последнее наше отступление, но оно очень сильно ударило по бойцам морально и психологически.  Я понимаю, что чувствовали бойцы Красной Армии в начале 1941-го.  

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СЛУЧАЙ  
Многое на войне зависит от случая. Например, однажды рядом со мной разорвалась мина, и по всем законам я должен был погибнуть. Мина разрывается «настилом», ровно по окружности. Но в меня попало лишь несколько мелких осколков. Тот разрыв мины видели однополчане, потом повторявшие: «Ну теперь долго будешь жить!»  

Происходили случаи, которые не поддаются объяснению. Например, по дороге прошёл артполк с тяжёлыми орудиями на механизированной тяге. А последняя маленькая пушка, которую тянут тощие лошадки, вдруг подрывается на мине. Почему, ведь по этой мине уже «прокатился» весь полк?

ФРОНТОВАЯ СУДЬБА  
Помню, как тяжело таскать на себе радиостанцию: она весила 16 килограмм, да ещё полную амуницию: карабин, вещмешок. И как было радостно, когда радистам дали штабную машину.Но в первый же день мы попали с ней в переделку. Ехали в колонне, забарахлил мотор. Пока чинились — отстали. Бросились догонять на полной скорости. Ехали-ехали: что-то долго не можем нагнать своих. Проезжаем хутор, спрашиваем жителей: «Где советские войска?» Нам отвечают: «Нет их ещё, кругом немцы». Наш водитель запутался в карте: не заметили, как въехали в тыл врага. Нужно прорываться назад: приготовили оружие, водитель по газам и помчались. А передовая подвижная, сплошной линии не было. Едем на полной скорости, а навстречу немцы прохаживаются с лопатами — окапываться собрались, занимать новые позиции. Слева и справа от дороги враг в окопах расселся, перекуривает. Пока сообразили, что машина не немецкая, и открыли огонь, мы уже вырвались на безопасное расстояние. Но фрицы успели вдогонку произвести несколько артиллерийских выстрелов. Всего один из снарядов разорвался в непосредственной близости. И надо же так: единственный осколочек попал в машину, разорвал на ней крытый тент и попал в грудь девушки-радистки. Она одна из нашей группы и погибла. Потом уже осматривали машину — больше нигде и ничего, даже следа от пуль не было. Вот что значит случай, судьба!  

ДЕНЬ ПОБЕДЫ  
Закончил войну 2 мая в Берлине. Даже расписался на Рейхстаге. Помню, меня всё пытали однополчане: «Когда победу объявят?» Хотелось обрадовать ребят, поэтому крутил ручку рации в поисках хоть какой-нибудь информации. И днём 7 мая услышал по польскому радио, что Германия капитулировала. Бегом к командиру полка, доложил. На что услышал: «Как только наши по радио передадут, так и начнём праздновать». Сидел в наушниках два дня без сна — 7 мая и 8 мая. Боялся пропустить сообщение. Каюсь, на вторую ночь задремал, прямо за радиостанцией. И тут вдруг стрельба поднялась, радостные крики кругом. Выскакиваем с сослуживцами на улицу: что такое? А нам: «Всё, Германия капитулировала, только что выступал по радио Сталин». Уже вечером 9 мая командование распорядилось поставить в парке Сименсштадта столы и «закатило пир» для наших бойцов. Тут я как радист выполнил последнее задание: передал артиллерийским расчётам команду произвести победный берлинский салют.  

СВЯЩЕННАЯ ПАМЯТЬ  
Теперь я часто вспоминаю то время. И уверен: война — страшнейшее бедствие! Сейчас раздаются голоса: «Может, нужно было сдать часть советских территорий? И тогда бы, мол, и людских потерь было бы меньше. А потом отвоевали бы потихоньку всё назад». При этом забывают, что та страшная война не являлась рыцарским турниром, а шла на безжалостное уничтожение. Тот, кто говорит, что нужно было методично отступать во имя меньших потерь — это или прямой враг, или просто недалёкий человек, не понимающий смысл войны, её законы.  

Даже в самые драматические моменты 41–42-го ни у кого не возникало и мысли, что мы проиграем. Все, от мала до велика, были едины в общей вере в Победу. Именно сплочённость народа, его героизм, стойкость, самоотверженность помогли одержать верх в той Священной войне.

Беседовал Дмитрий Силкан