А.Н.Голомолзин. Записки по отечественной истори

23.10.2016

А.Н.Голомолзин[1]
Записки по отечественной истории[2]

Наша сила, наша доля -
Память, вера, правда, воля.  

Любой думающий человек, не важно, служитель он культа или культуры, глубоко он верующий или атеист, человек физического или умственного труда, простой он человек или эстетствующий индивидуум не могут относиться без уважения к истории родной страны, истории русской мысли, насыщенной и многогранной.

Большие наветы «малого» европейца

Но, вот с удивлением прочёл недавно статью известного режиссёра Андрея Кончаловского, негативно оценивающего роль и место России в мире, и место религии в жизни нашей страны. Статья на полный разворот «Российской газеты» (от 10 апреля 2013 г.) как в целом, так и в отдельных её положениях вызвала чувство полного неприятия.

Походя, зацепив на том, что к поясу Богородицы оказалась отдельная очередь ВИП-персон (что, безусловно, плохо), в тёмном свете было выставлено стремление верующих к чуду вообще (!?). Но ведь эта вера в чудо составляет первооснову христианства. «Отрицание чуда совершенно недопустимо для религиозного сознания. Объём и глубина нашей веры определяется способностью видеть чудо в мире», - писал В.В. Зеньковский. «Откуда эта боязнь чуда, это нежелание чуда людей, словно духовно спящих и наблюдающих лишь поверхность фактов жизни, - вопрошал он, - Если реально чудо Воскресения Христа, то нет никаких оснований отвергать реальность чудес вообще». 

Как можно было человеку, заявляющему, что он «двадцать лет изучает связь между культурой нации и её экономическим развитием», следовать утверждению, что «в православных странах закон имеет относительную эффективность, ибо этический код мягок и расплывчат. Особенно в России»?! А как вам убеждённость режиссёра в том, что в ответ на вопрос, в какого Бога верит русский человек, он скажет, что в Бога, который «все простит»!? Что может быть за душой у человека, который утверждает, что «русская архаическая, «добуржуазная» культура не приучила его [русского человека] мыслить, ему, как язычнику, достаточно прикоснуться к материальному воплощению бога – иконе, кресту, святым мощам, чтобы почувствовать телесную близость к божественному и получить умиротворение. Сомнениям в таком мировоззрении места нет»!?

Во все времена православие на Руси не отрицало ни свободы, ни порядка в мире, при этом оно всегда было нацелено на восполнение и исправление дефектов жизни мира и людей. Уже больше тысячелетия наш народ блюдёт свою веру и за неё готов идти на лишения и смерть. Одним из примеров глубины народного религиозного сознания и серьёзности ведущейся религиозной дискуссии является раскол. Сущность раскола не только в разногласиях по поводу обрядовой стороны и по поводу исправления церковных книг, но в первую очередь в активном отношение народа к своей вере. Для старообрядчества решался не местный, не провинциальный вопрос, а вопрос всей мировой истории,  связанной с судьбами России судьбы мира, о том, что «четвертому Риму не бывать». Не для поиска лучшей жизни, а во имя веры миллионы наших соплеменников расселились по белу свету, кто в Сибирь, кто в дальние страны.

Как можно было, походя исторически разделив российские, украинские и белорусские города (забыв, что Киев – мать городов русских), поставить в вину российским городам (Московии) то, что они не жили по Магдебурскому праву!? Но при этом забыть (или, что вероятно, не знать) о торговле новгородской, мангазейской, московской, нижегородской, астраханской, ирбитской, кяхтинской и др. А уж тем более забыть о том, что всю свою историю мы вынуждены были не столько торговать, сколько воевать с чужеземными завоевателями земли русской.

Абсурдно высказывание о том, что до Петра I Россия была «огромной массой русских людей, живущих в полуязыческом состоянии». Нельзя всерьёз относиться к словам о том, что российская культура, вышедшая «на мировую арену только после Петра» (не понятно, то ли по времени, то ли благодаря петровским реформам), «не может и не должна быть самодостаточной», что «её место на периферии христианского мира» и, как следует из контекста, рядом с «другой архаической цивилизацией, пришедшей с Востока» (!?). Уместно тут вспомнить К.Д. Кавелина, однажды заметившего: «мы не боимся больше вторжения диких орд, но варварство подкрадывается к нам в нашем нравственном растлении… Древо (культуры) цветёт, а корни его гниют».

А. Кончаловский, что называется, огульно нас понёс, утверждая, что «наше государство имеет больше общих черт с африканскими государствами, чем с европейским», при этом, уж заодно, обложил и целый континент. К этой же серии относится, например, пассаж о том, что «языческая «пассионарность» русского народа особенно ярко проявилась в октябре 1917 года»!? Почему режиссёр не говорит о пассионарности русского народа, оставившего нам в наследство шестую часть света? Для страны, простирающейся на евразийском континенте, задаваться «вопросом о том, какой народ будет создан (!?) в России – азиатский или европейский», это всё равно, что пилить сук, на котором сидишь. Россия всегда была и остаётся самобытной, при этом не только Запад, но и Восток являются доминантами российской политики.

А. Кончаловский относит себя к классу «малых» русских европейцев. Таковых в своё время осуждал ещё А.С.Грибоедов, называя их «поврежденным классом полуевропейцев». Он и многие другие лучшие представители русской культуры были известны ранее современникам, а ныне специалистам, - как яркие государственные деятели, вошедшие в историю своими славными делами. Их точка зрения по обсуждаемым вопросам для нас важна и интересна.

Попытки А. Кончаловского обсуждать то одну, то другую крайность чередуются с зачастую беспочвенными утверждениями. Странно видеть, как вырываются из контекста сказанные иными историческими личностями (Чаадаевым, Хомяковым и др.) слова, даются интерпретации, отнюдь не характеризующие позиции данных авторов в их полноте и цельности. И прочая, прочая, прочая… Это попытка «втиснуть всю историю России в прокрустово ложе своих западнических идей, искусно, но неубедительно жонглируя отдельными историческими фактами, именами, идеями и подходами, произвольно выдергивая их из общего контекста», - справедливо высказался по поводу этой публикации митрополит Илларион (Алфеев).

Статья А. Кончаловского, опубликованная в «Российской газете», касается не только вопросов религии и истории, она затрагивает многие аспекты нашей жизни: вопросы веры, философской мысли, языка, культуры, Запада и Востока, смены общественно-экономических формаций, государства, торговли, экономического развития и многих других. Не только по отдельности, но и вся совокупность высказываний режиссёра в целом является неубедительной, то есть, не аргументированной и построенной на крайностях. Подача им материала основана на отрицании, гиперболе и безапелляционных суждениях обо всех сторонах нашей жизни. Притом, что большинство его посылов ложны, они, будучи искусно поданными и широко растиражированными, легко могут быть приняты на веру, и не побуждают созидательной работы мысли. «Российская газета» предлагает эти ложные посылы обсуждать и, тем самым, если не множить, то воспроизводить их. 

Однако правда жизни абсолютно иная, нежели точка зрения, излагаемая на этот счет А. Кончаловским. Поэтому нельзя ограничиться неприятием этих ложных посылов, - нужно излагать иную точку зрения. Она должна быть, с одной стороны, цельной и приведенной в систему, а с другой стороны - яркой в деталях. Также нужно понимать, что писать по заявленным вопросам холодно и схематично нельзя, делать это нужно пристрастно, а может быть даже горячо, отстаивая истину. Так это делал сам и учил других Святитель Филипп, митрополит Московский[3]. Он, открыто осуждая, говорил Ивану Грозному: «Если будут молчать живые души, то каменья возопиют под твоими ногами и принесут тебя в суд». Святых же отцов и паству он наставлял Словом Божиим: «Бойтесь убивающих душу более, чем убивающих тело».

Правда жизни

Некоторые в политике, чтобы попасть в историю, постоянно попадают в истории. Зачастую и в литературе и журналистике живут конфликтом и крайностями по принципу: где нет конфликта, нет и литературы, где нет «жареных» новостей, нет и тиражей. Но, как говорил И.Л. Солоневич, только на бумаге можно ставить толстовскую альтернативу «всё или ничего». Если пытаться рассуждать серьёзно и глубоко о жизни, о судьбах родной страны, то политическая или творческая конъюнктура должны уходить на второй план.

Поэт и драматург, публицист и богослов, военный и землевладелец, русский философ А.С.Хомяков говорил, что исторический процесс по своему существу есть духовный процесс, а основной движущей силой истории является вера, то есть, религиозные движения в глубине народного духа. До сих пор же история не представляла ничего, кроме хаоса происшествий. «Всемирное развитие истории, - утверждает Хомяков, - требует от нашей Святой Руси, чтобы она выразила те всесторонние начала, из которых она выросла». И далее: «История призывает Россию стать впереди всемирного просвещения, история даёт ей право на это за всесторонность и полноту её начал». Для Хомякова в порядке исторической реальности народ – значительнее и существеннее государства; сама верховная власть покоится на том, что народ признаёт её властью.

И.Л. Солоневич также писал что «науки», как обобщения всемирно-исторического опыта, не оказалось. Не оказалось и индивидуального, неповторимого в истории мироздания ЛИЦА русского народа – архитектора и строителя русской государственности. Как будто бы цари, полководцы, патриархи, варяги, немцы, татары, монгольские, византийские и европейские влияния, климатические, географические и экономические условия, а никак не русский народ, – в беспримерно трагических внешних условиях построил беспримерную по своей прочности и оригинальности государственную конструкцию. Если народ обладает государственным инстинктом, то государство будет создано вопреки географии, вопреки климату и, если хотите, даже и вопреки истории. Так было создано русское государство, в котором «все … нации, народы и племена чувствовали себя одинаково – удобно или неудобно, но также удобно или неудобно как русский народ».

Нынче мы празднуем очередную годовщину Великой Победы, а сколько подобных праздников следовало бы отмечать ещё. «На протяжении тысячи лет Россия последовательно разгромила величайшие военные могущества, какие только появлялись на европейской территории: монголов, Польшу, Швецию, Францию, Турцию, Германию. Таковы несомненные факты», - писал И.Л. Солоневич. Он говорил также о необходимости погружения в историю, одушевлённого пониманием «живой хозяйственной жизни и чутьём». Действительно, только так можно обнаружить взаимосвязи этих невидимых струн и канатов, опоясывающих родную землю во времени и пространстве, которые объединяют нас не хуже кровного родства.

Забыв прошлое, нельзя понять настоящего, а можно и забыть о будущем. «Правда в памяти. У кого нет памяти, у того нет и жизни», - писал в «Прощании с Матёрой» замечательный русский писатель В.Г.Распутин. И ещё он писал: «…людские поселения должны говорить не о тщете человека, ненадолго приходящего в мир, а об остающемся после него тепле. Память – это и есть тепло от человеческой жизни, без тепла памяти не бывает». Не холодный свет далёких или недалёких звёзд, а тепло родной земли греет нам душу. Это тепло вместе с изначальными интуициями закладывает в нас первоначальные умонастроения, развиваемые в дальнейшем образованием и практическим опытом.

В Новгороде, Ярославле, Дербенте, Суздале, Владимире, Рязани, Москве, Нижнем Новгороде, Казани, Астрахани, Великом Устюге, Тобольске, Томске, Иркутске, Якутске, Санкт-Петербурге, Таганроге, Екатеринбурге, Улан-Удэ, Хабаровске, Владивостоке  и многих, многих других городах и весях, многие из живущих в нашей стране людей многое могут сказать о том, что нас согревает. Постараюсь и я в свете преломления личного опыта показать, как формируется и отражается понимание себя и нас. Важны знание истории малой родины и её связи с историей родной страны. А для истории живой жизни нашей страны важны опыт развития торговли и производства, понимание сути служения государству и осознание духовных основ и развития русской мысли.

Малая родина и большая история

Я являюсь коренным сибиряком, родился и провёл школьные годы в городе Кяхта, месте овеянном историей. Вначале эта история проникает в тебя исподволь, а затем ты увлекаешься ею, она вовлекает тебя в свой водоворот. Когда-то это место называли «Песчаной Венецией»,  примерно на пять тысяч населения приходилось двадцать миллионеров, а бедных практически не было. История есть, но о ней мало кто знает, и наверное, только поэтому она мало кого и мало чему учит. История Кяхты оставила заметный след в истории России, истории продвижения России на Восток, истории Сибири и Кяхты (Троицкосавска), истории предпринимательства. История эта показывает, что успех достигается при стремлении к высокому и творческом подходе, духовности и патриотизме, практическом интересе и ведении дел с размахом. Впрочем, в уроках этой истории можно найти как рецепты наших побед, так и причины наших поражений.

Движение «встречь солнцу»

На вершину истории Кяхту вынес великий поток движения народных масс «встречь Солнцу», с перебоями хлещущий через Уральскую гряду и растекающийся по Сибири вплоть до Дальнего Востока. Продолжая слова Д.А. Корсакова: «движения русских людей по тому длинному пути, по которому они прошли в течение десяти столетий от Белоозера до Тихого океана и отрогов Гималаев». Народные усилия, промышленные интересы и государственная политика приводили к расширению и укреплению российского государства. На всех этапах своего движения на Восток русские сочетали несколько видов освоения новых земель.

Д.А. Корсаков писал, что первичным древнейшим видом было освоение вольное, происходящее из широкого раздолья русской равнины, её полей и лесов. Свою роль сыграли крупные землевладельцы – земские бояре. Одними из них были новгородские предки Строгановых, поселившиеся в верховьях Камы и Печёры ещё в XIII веке. По мере освоения новых территорий основывались починки, сёла, деревни, города. Далее стало развиваться промышленно-торговое освоение новых земель. Основывались поселения промышленного типа (на основе добычи древесного угля, смолы, дёгтя; а затем – добычи и обработки минералов и металлов – соли и железа). Возникали рядки, перевары, усолья, слободы, варницы, торги, торжки. За вольным освоением следовало правительственно-военное и церковно-монастырское устроение. В рамках правительственно-военного (а на ранних этапах - княжеско-военного) устроения раздавались земли, основывались поселения и крепости со стратегической целью. На новых землях строились храмы. Появлялись подвижники-аскеты, такие же повольники, как вольные землепроходцы, но богатыри не физической силы, а богатыри духа. Возникали «пустыни», на их основе - монастыри, формировалась духовная основа освоения новых земель и формирования единой народности.

По П.Н.Милюкову походы Ермака были последними широко задуманными предприятиями частной промышленной фирмы, и сделались первым решительным шагом к освоению пространств Сибири. Историк Н.М. Карамзин писал: «Ермак, сей бывший атаман разбойников, оказав себя героем неустрашимым, вождём искусным, оказал необыкновенный разум и в земских учреждениях и в соблюдении воинской подчинённости, вселив в людей грубых, диких доверенность к новой власти и строгостию усмиряя своих буйных сподвижников, которые, преодолев столько опасностей, в земле, завоёванной ими, на краю света, не смели тронуть ни волоса у мирных жителей».

«Наряду с Ермаком, выдающимися из казаков и прибыльщиков[4] были Поярков, Хабаров, Булдаков, Дежнев, Атласов и другие «искрестившие Сибирь от Уральских гор до Камчатки и от гор Алтайских, Саянских, Яблоновых и Становых до Ледовитого океана», - писал Д.А. Корсаков. – «Их подвиги, по крайней мере, равняются подвигам Васко-да-Гама и Колумба, стоявших во главе делавших открытия в заатлантическом материке смельчаков, а также Магеллана, Кортеса, Пизарро и других предприимчивых западно-европейцев в Новом Свете. Но великорусские землепроходцы никогда не доходили до того бесчеловечия и зверства, с каким западные колонисты обращались с индейскими племенами Америки».

Вольное освоение Сибири и Дальнего Востока ярко высветило тот тип русского человека, который не всегда за давностью лет мы могли отслеживать в глубине более старых эпох. Эти подвижники и землепроходцы своей деятельностью сокрушили сказку о тяжелой русской созерцательности и симпатичной лености, - писал Валентин Распутин.

Торговые интересы России и других стран

Россия традиционно была открыта для торговли с европейскими странами, но не всегда находила взаимность. Конкуренция во внешней торговле была жёсткой. Н.И. Костомаров писал о том, как в 1547 году от имени царя Ивана Васильевича (под влиянием Сильвестра и Адашева[5]) одному саксонцу, Шлитту, знавшему по-русски, было поручено вызвать из Немецкой земли всякого рода умелых людей: ремесленников, художников, медиков, плавильщиков, юристов, аптекарей, типографов и даже богословов. Поручение это не удалось из-за зависти Ганзейского Союза и Ливонского ордена, боявшегося усиления Московской земли. Любекские сенаторы посадили в тюрьму Шлитта, а всех остальных в количестве 123 – разогнали.

Ещё с 1555 года в устье Двины начали ежегодно заходить английские корабли с товарами, дикие берега Северного моря оживлялись и населялись. Московская Русь познакомилась со множеством новых предметов, закипала новая торговая жизнь. Англичане имели подворья в Новгороде, Москве, Ярославле, Пскове, Казани и просили для себя привилегию торговать по всей России беспошлинно, а другим иностранцам – не торговать. Но при этом не хотели допускать московских купцов в Англию. Оказав содействие в примирении России и Швеции и заключении в 1617 году Столбового мира, англичане просили дозволения ходить для торговли по Волге в Персию, по реке Оби – в Индию и Китай. Русское правительство отдало эти вопросы на разрешение думы, составленной из торговых людей, которая симметрично отказала, под предлогом отсрочки на будущее время.

По мере освоения Сибири развивается в ней купеческая торговля. Сперва с инородцами и русскими поселенцами, а затем с Китаем, - писал Д.А. Корсаков. В течение примерно столетия медленно, раз за разом Россия предпринимала всё новые шаги по установлению торговых отношений с восточными соседями. Настоящий прорыв случился по итогам тяжелейших двухлетних переговоров русской дипломатической миссии в Пекине (1725-1727), известной как «Посольство Владиславича», когда был подписан и вступил в силу кяхтинский договор между Россией и Китаем. Савва Владиславич добился признания того, чтобы «каждое государство владело тем, что у него есть». На протяжении  многих тысяч километров (!) мирным путём была определена граница на восточных рубежах Российской империи. Как писал в своём донесении в столицу Савва: «мир вечно утверждён, граница разведена». Россия пер­вая из ев­ро­пей­ских го­сударств на­чала тор­го­вать с под­не­бес­ной им­пе­ри­ей. При­чем ни од­на дру­гая стра­на не смог­ла зак­лю­чить с ки­тай­ца­ми по­доб­но­го до­гово­ра.

И в пос­ле­ду­ющие пол­то­ра сто­летия Кях­та снаб­жа­ла ча­ем всю Рос­сию и За­пад­ную Ев­ро­пу. При­чем у нас этот ки­тай­ский чай на­зыва­ли кях­тинс­ким, а за гра­ницей - русс­ким. В ми­ре не бы­ло бо­лее про­тяжен­ной тор­го­вой до­роги, чем Ве­ликий чай­ный путь, охватывавший значительные территории Китая, Монголии, России и других стран. Путь разделялся на несколько сухопутных и водных маршрутов, проходивших через более, чем 150 городов. Надлежаще организованная торговля давала жизнь, хлеб и кров огромному количеству людей в России - купцам, извозчикам, зверодобытчикам, производителям товаров. Да и государственной казне кяхтинская торговля приносила до половины от общей суммы таможенных платежей. В Китай вывозили меха, сукно, кожи, листовое железо и др. Из Китая везли чай, ревень, шёлк, бархат, сахар-леденец, предметы прикладного искусства и др.

Как писал В.Г. Распутин, после поразительного по своему упорству и устремленности броска казаков через Сибирь к Тихому океану в первой половине XVII века, после мангазейского торгово-промыслового чуда, вызывающего удивление до сих пор, после шелиховской кампании в Америке – Кяхта была следующим «пружинным» действием русского характера на просторах Сибири, показавшего способности не только накапливать, но и мощно проявлять энергию.

Государственная служба

Чтобы понимать, к примеру, как можно было освоить половину Евразии за столетие, и в последующем занять прочные позиции на мировой авансцене, необходимо понимание реальных «пружин» и «приводных ремней» этих движений. Вспоминая слова А.В. Суворова, можно сказать, что истину эту можно познать только в государственной службе.

Ещё в конце XVI – начале XVII веков шли коренные изменения в социально-экономической жизни России, в её внутриполитическом развитии и международном положении. В тот период происходило становление государственных учреждений как таковых, отделение их от институтов сословных служб-повинностей и земского самоуправления. В это время формировалась сословная прослойка служилых людей, основной обязанностью которых являлась работа в государственных учреждениях в центре и на местах. Права и обязанности служилых людей были закреплены в так называемых крестоприводных записях (присягах). В них же были определены элементы противодействия коррупции. Но главным было то, что государственная машина препятствовала так называемому «кормлению от дел», а труд служилых людей надлежащим образом материально поощрялся.

В ту эпоху приказный люд наделялся землевладением, небольшое количество дьяков принадлежало к крупным землевладельцам, а основная масса дьяков и подьячих была средними и частично мелкими землевладельцами. Даже Строгановы, приложившие свою руку и капиталы к освоению Сибири, не наделены были этим краем как феодалы, не получили прав на «кормление от дел» во вновь присоединённых землях, а получили материальные блага иным образом. Как писал Н.М. Карамзин, «Строгановы, сии усердные, знаменитые граждане, истинные виновники столь важного приобретения для России, уступив оное государству, не остались без возмездия: Иоанн за службу и радение пожаловал Семёну Строганову два новых посада на Волге, Максиму и Никите Строгановым – право торговать беспошлинно. Иоанн в ласковой грамоте объявил казакам вечное забвение старых вин и вечную благодарность России за важную услугу. Ермака родом неизвестного, душою знаменитого назвал князем сибирским. Казакам царь назначил своё большое жалование, Ермаку отправил дорогую шубу с государева плеча и два кованых панциря».

Все приказные люди, вне зависимости от их происхождения были включены в структуру служилого сословия, пользовались его правами и привилегиями. Вместе с тем, они занимали внутри этого сословия особое место, создавая систему чинов, прохождение по которой не было связано с родовитостью приказного человека. Для приказной чиновной лестницы, в отличие от основной служилой, было характерно отсутствие барьеров между отдельными чинами, благодаря чему каждый из начинавших приказную службу снизу имел возможность для продвижения вплоть до её высшего разряда думных дьяков, - писала Н.Ф.Демидова. Система материального обеспечения приказной службы открывала для наиболее способной и предприимчивой части приказного люда легитимный путь к обогащению, могла приводить к концентрации в их руках крупной земельной собственности. И что самое важное, эта система делала служилых людей материально независимыми. Это, в свою очередь, позволяло им целиком и полностью сконцентрироваться на государственной службе.

Возвышать за истинные достоинства

Как и в дальнейшем, когда эти традиции государевой службы поддерживались, результаты были наиболее значительными. «Честных трудолюбивых, повинующихся разумных сынов отечества возвышаю и награждаю я, а непокорных и зловредных исправляю по необходимости. Совесть моя чиста. Бог судия мне!», - Петра I волновало, как его воспринимают современники, и каким он останется в памяти потомков. К концу XVIII столетия почитание Петра стало почти что культом. Первый из великих русских учёных М.В. Ломоносов писал: «Везде Петра Великого вижу – в поте, в пыли, в дыму, в пламени – и не могу сам себя уверить, что один везде Пётр, но многие». «Не Бог ли нам с небес?» - вторил учёному крупнейший русский поэт XVIII века, генерал-прокурор и первый в России Министр юстиции Г.Р. Державин. Восторженный тон оценке петровского выбора советников и сподвижников продолжил А.С.Пушкин: «сии птенцы гнезда Петрова, его товарищи, сыны», перечислив их поимённо (Меньшиков, Шереметьев, Брюс, Боур, Репнин). Но позднее тон оценок петровских времён сменился. Историк В.О. Ключевский говорил, что при «птенцах Петровых» Меньшикове, Апраскине, Остермане, Ягужинском «казнокрадство и взяточничество достигли размеров, небывалых раньше, разве только после…». Их пытались примирить некоторые авторы, призывая соизмерять достижения и недостатки этих исторических деятелей.

Называют имена «птенцов петровых», отличные от тех, о которых писали Пушкин и Ключевский. К примеру, Д.А. Корсаков считал, что в истории XVIII века ярко блистали имена таких «птенцов» Петра Великого, как В.Н. Татищев (участник битв под Нарвой и Полтавой, Прутской кампании, известный русский историк, основатель Екатеринбурга), И.К. Кириллов (один из основателей отечественной экономической географии и картографии), И.И. Неплюев (посланник в Константинополе, наместник Оренбургского края) и другие. Не надо путать корифеев с корефанами.

В числе корифеев того времени, «которых про­ницательный Петр возвысил за истинные достоинства из низкого звания, да­ровав им средства принести незабвенные услуги России», нужно назвать и Савву Владиславича-Рагузинского. При всех императорах, а их за время его службы сменилось четыре, Савва неизменно был при настоящем деле, в почёте, уважении и поощрении. В отличие от тех из «птенцов Петровых», которые, увы, специализировались на «кормлении от дел», и которые рано или поздно попадали под суд.

Серб по национальности Савва происходил из рода герцеговинских князей Владиславичей. Он был главным советником царя Петра по вопросам православного Востока, участвовал в подготовке Полтавской битвы 1709 г., развивал торговые и дипломатические связи с Европой в 1716-1722 г.г., по итогам переговоров в 1725-1727 г.г. заключил мирный договор России с Китаем. Интересно, что им в свое время был привезен арап Петра Великого – прадед А.С. Пушкина и предок барона П.Н. Врангеля - Ганнибал. События продвижения России на Восток, в эпицентре которых он находился, и одним из движителей которых он был, не имеют аналогов в истории.

От Петра I за черноморскую разведку Савва получил дом на Покровке в Москве, ежегодный пенсион и право беспошлинной торговли в стране и за границей. За участие в Полтавской битве ему были пожалованы ряд сёл на территории Украины. За подписание прутского договора он получил звание надворного советника. По завершению внешнеполитических и внешнеэкономических дел в Европе Указом Императрицы Екатерины I он был утверждён в титуле российского графа. После подписания мирного договора России с Китаем, триумфально завершившего дипломатическую и политическую карьеру графа, он получил от Петра II орден Святого Александра Невского и чин действительного тайного советника. От Анны Иоанновны за заслуги во время посольства в Китай он получил сельское поместье и дворец в Санкт-Петербурге, ранее принадлежавший императрице Екатерине I (!).

 

На площади сербско-русской дружбы в Сремских Карловцах (Сербия), 2011 год.

Россия и Сербия неразрывно связаны, и только писанная совместная история братских народов составляет почти тысячу лет. В Сремских Карловцах было достигнуто карловицкое перемирие с Турцией, которое позволило Петру I успешно завершить войну со Швецией. Здесь на одной площади установлено два памятника, двум людям, которым суждено было оказаться на острие ключевых исторических событий – Савве Владиславичу – Рагузинскому и Петру Врангелю. В своё время именно Савва привез в Россию Ибрагима, знаменитого арапа Петра Великого, прадеда А.С.Пушкина и предка барона Врангеля.

Не только Савва, но и Старшины из местного населения за оказанные ими услуги при разграничении территорий России и Китая были пожалованы в дворянское достоинство, и они сами, а также их потомки получили ежегодные пенсионы.

Столетие спустя состоялось ещё одно славное событие, связанное с продвижением России на Восток. В 1828 году был заключён Туркманчайский мир с Персией. Этот договор упрочил положение России на Среднем Востоке и в Закавказье, и ослабил позиции англичан в Иране. Тем самым, после завершения двух войн в 1804–1813 г.г. и в 1826–1828г.г., больше русско-иранских войн не происходило, в регионе было достигнуто геополитическое равновесие. Одновременно с договором был подписан «Акт о торговле». Русские купцы получали право свободной торговли на всей территории Ирана, вводилась единая пятипроцентная пошлина на ввоз российских и иранских товаров. За эти события генерал Паскевич получил титул графа Эриванского и миллион рублей золотом, а непосредственно принимавший участие в переговорах и подготовке договора Грибоедов – четыре тысячи червонцев, орден Святой Анны 2-ой степени с бриллиантами и чин статского советника. Тогда же А.С. Грибоедова существенно продвинули по службе, назначив его полномочным послом. Весть об этом разнеслась по Петербургу, - стали говорить о возрождении тех времен, когда у Петра I было за правило назначать на высокие государственные посты проявивших себя в реальных делах.

О короткой жизни Александра Грибоедова говорят как о яркой комете, промелькнувшей на российском литературном небосклоне. Его творчество становится наиболее актуальным в периоды сломов в российской истории. Он работал над такими проектами экономических преобразований, которые могли привести к взлёту экономики страны. А пример служения Родине в деле продвижения России на Восток ставят даже выше всех его литературных заслуг, как бы велики они не были. С юных лет Грибоедов познакомился и общался с передовыми людьми России. Он  сблизился со многими декабристами. Они до некоторой степени посвятили его в свои политические замыслы, которым Грибоедов далеко не сочувствовал. "Сто человек прапорщиков, - часто говорил он, смеясь, - хотят изменить весь государственный быт России".

Грибоедов с единомышленниками вынашивали свой масштабный проект создания «Российской Закавказской компании» для полного экономического переустройства закавказских провинций[6]. Компания должна была торговать русскими и заграничными товарами и открыть в Закавказье первые заводы и фабрики — сахарные, суконные, кожевенные, стекольные, развивать виноградарство, виноделие, шелководство, разводить хлопок, табак, красильные и лекарственные растения. Составители намечали прокладку новых дорог, открытие школ, внедрение в сельское хозяйство новых технических средств и навыков. Если бы сбылись эти планы, какой рывок в развитии могла совершить империя, имей она точку роста на Кавказе, вместо клубка вечных проблем...

Первоначальное создание Казанского и Сибирского приказов было этапом в приспособлении общегосударственной системы учреждений к новым районам с особым укладом жизни и иным уровнем развития. После проведения дальнейших реформ центральные и территориальные институты менялись, но принципы государственного управления сохраняли преемственность. Интересно, что Ю.Д. Талько-Грынцевич писал, что чиновники восточных краев России были много лучше чиновников из других регионов страны. Взяток они не брали, разве что за редким исключением, - вспоминал ученый и объяснял это тем, что «сибиряк не был склонен их давать». Он также отмечал, что в Кяхте чиновники были всегда на виду как культурные личности, их деятельность подвергалась публичному обсуждению и критике.

Во все времена на Руси наибольших успехов добивались при надлежащем отношении к людям, создающим и поддерживающим каркас государства и общества, к государевым служащим, в том числе военным, к врачам, учителям, учёным. В этих сферах люди всегда работали по призванию или благодаря таланту. Они требуют достойного к себе отношения, соответствующего материального обеспечения. Если этого не происходит, то лучшим представителям этих профессий мешают реализоваться для общего блага, а худшие - начинают ловить рыбку в мутной воде. Скупой платит дважды. Общественное внимание концентрируется на худших примерах. Навешивать же бубны начинают те, кто должен создавать нормальные условия для работы. 

«…Кста­ти, са­мого прос­ве­щен­но­го гра­дона­чаль­ни­ка Кях­ты А.И. Дес­по­та-Зенови­ча очень быст­ро уб­ра­ли^[7]. По указ­ке свы­ше. На­до­ел он чи­нов­ни­кам своими пос­то­ян­ны­ми тре­бова­ни­ями по ра­зум­но­му «ум­но­жению государствен­но­го ин­те­реса». Не­задол­го до это­го А.И. Деспот-Зе­нович ано­ним­но, но все­ми узнанный, на­писал в «Кях­тинс­ком лист­ке»: «Наст­ро­ят зас­тав, барьеров и все­воз­можных пре­пятс­твий да и под­го­ня­ют, при­гова­ривая: мы, мол, на то и пос­тавле­ны, что­бы вы дви­гались впе­ред и раз­ви­вались. Ну, и двигались: ни взад, ни впе­рёд». На этом и за­кон­чился опыт пер­во­го в истории са­мо­уп­равля­емо­го заш­татно­го го­рода Рос­сии. С тех пор ми­нуло полто­ра ве­ка. И ска­жи тог­дашним куп­цам-ме­цена­там, что из все­го кяхтинско­го «зла­токи­пяще­го» мно­го­об­ра­зия се­год­ня толь­ко в од­ном му­зее и ос­та­нет­ся жи­вая связь вре­мен, - ни за что бы не по­вери­ли!», - писал журналист Олег Нехаев.

[1] Автор - заместитель Руководителя ФАС России, действительный государственный советник второго класса. Родился и окончил школу в г.Кяхта, республика Бурятия. Закончил в 1983 году Иркутский политехнический институт, инженер-системотехник. Работал в Сибирском энергетическом институте, кандидат технических наук. Занимался вопросами развития тепло- и энергоснабжения, атомной энергетики, вопросами оценки технологических рисков и обеспечения безопасности. С 1995 года работает в антимонопольных органах России, занимается вопросами защиты конкуренции в отраслях топливно-энергетического комплекса, транспорта, связи, информационных технологий. В 1997 году А.Н. Голомолзин окончил курс обучения в Академии народного хозяйства при Правительстве РФ по специальности «государственное и муниципальное управление». Рассмотренные в ФАС России под его руководством и при непосредственном участии дела о нарушениях антимонопольного законодательства по размеру штрафов, взысканных с нарушителей закона «О защите конкуренции», входят в десятку крупнейших среди аналогичных дел в мире. С 2006 года А.Н.Голомолзин возглавляет Штаб по проведению совместных антимонопольных расследований в СНГ, международные рабочие группы по расследованиям на рынке топлива, лекарственных средств и др. Результаты этой работы были отмечены Советом глав Правительств стран СНГ, Исполкомом СНГ, Межгосударственным Советом по согласованной антимонопольной политике стран СНГ. А.Н. Голомолзин неоднократно выступал на заседаниях Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Комитета ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) и др. А.Н. Голомолзин по совместительству возглавляет кафедру в Институте профессионального администрирования и комплексной энергоэффективности (Институт повышения квалификации госслужбы), имеет более 100 публикаций.

[2] Опубликовано в журнале «Бюллетень транспортной информации».- №№8,9.- 2013 г. Дополнено автором фотографиями и техническими правками.

[3] Митрополит Филипп был одним из немногих, кто прямо в лицо позволял себе осуждать Ивана Грозного за невинно убиенных, и был тем, кто неоднократно отказывал грозному царю в своём благословении. За что вначале был лишён сана митрополита и выслан из Москвы в тверской Отрочь монастырь, а по прошествии нескольких лет - убит Малютой Скуратовым. Митрополит Филипп известен ещё и тем, что «дикие неприступные острова Белого моря (Соловки) сделались за его счёт и его делами благоустроенными и плодородными; он прорыл каналы, осушил болота, удобрил почву, соорудил каменную пристань, завёл кожевенный завод, построил каменные церкви, больницы, гостиницы, продвинул производство соли, устроил выборное управление среди монастырских крестьян, покровительствовал их нравственности и трудолюбию, выводил пьянство и тунеядство и др.» (см.: Русская история в жизни её главнейших деятелей / Н.И.Костомаров.- М.: АСТ: Астрель; 2010.- 316 с.).

[4] «Прибыльщик» - в период существования Московского княжества, а затем и в Российской империи лица, изыскивавшие источники и разрабатывавшие проекты об увеличении государственных доходов.

[5] Сильвестр (в иноках Спиридон) - русский православный священник, политический и литературный деятель XVI века. Адашев Алексей Фёдорович - окольничий, воевода и приближённый царя Ивана IV Грозного.

[6] Среди составителей: П.Завелейский, Д.Зубарев, Г.Гордеев, А.Яновский, Н.Флоровский. В совет директоров общества предполагалось включить купцов и промышленников, а также российских чиновников (см.: Ираклий Андроников «Тетрадь Василия Завелейского»).

[7] «Убрали», впрочем, на должность Тобольского губернатора. Кяхта – потеряла градоначальника и общественного деятеля, но Тобольск - приобрёл, не только губернатора, но и по заслугам - почётного гражданина города.

Кяхта в истории торговли и предпринимательства

Европы торг и торг азийский
Иркутском, Кяхтою полны.
А.С.Пушкин

Троицкая крепость, выросшая со временем в город Троицкосавск, была заложена в 1727 году русскими казаками на Троицу.  «Строителем и остерегателем Троицкой Крепостцы, Святой церкви и торговой слободы (Кяхты), прудов и всего протчего и начальником над служилыми людьми» инструкцией графа Саввы Владиславовича был определен капитан Федор Княгинкин, а его помощником – селенгинский дворянин Алексей Третьяков. Первое оседлое население наряду с казаками составили до ста семей переселенцев, по некоторым данным из Московской и Архангельской земель. Первоначально торговля развивалась двумя путями: казённые караваны с товарами, периодически снаряжаемые в Китай, и ведущаяся на постоянной основе торговля на границе – в русской торговой слободе Кяхте и соседней с ней через границу китайской слободе Маймачене.

Существовал целый ряд обстоятельств, сопровождавших развитие этих торгово-экономических отношений. Они менялись на разных исторических этапах. Некоторые из них способствовали продвижению дел, другие - приводили их в упадок.

Сав­ва Ра­гузинс­кий, что­бы развить «всегдашний торг» в да­леком и без­людном крае, рас­по­рядил­ся: «Ког­да сло­бода, ан­ба­ры, лав­ки и про­чее пост­ро­ено бу­дет[8], куп­цам от­дать в на­ем по уме­рен­ной це­не и в том го­сударс­твен­ный ин­те­рес ум­но­жить». Императрица Екатерина II, Указом oт 1762 года, повелела прекратить отправление всех казенных караванов в Китай из-за их неэффективности, и оставила на Кяхте всю торговлю только частным людям. Купеческая торговля начала процветать.

В типично купеческих городах Сибири экономически активная часть купечества занимала особое положение, играя ведущую роль практически во всех сферах жизни и считая себя "преполезной частью" местного общества, хозяевами своих городов, - писал А.А.Жиров. Кяхта в силу своей уникальности была не просто "типично купеческой", она и возникла как предполагаемый будущий торговый центр. Не случайно томские купцы, в каждом из которых "чувствовались самостоятельность, сознание собственного достоинства", "жили и говорили свободнее, чем в Петербурге", отзывались об иркутских почтительно ("совсем европейцы"), о кяхтинцах же с особым значением: "а про Кяхту и говорить не приходится, там купцы-англичане. Кяхтинцы имели вид европейцев, одевались по моде,… правильной речью и общительностью они не отличались от среднего интеллигента".

Всё было организовано по большому, по кяхтинскому счёту. В Кяхте городом управлял «Совет старшин торгующего на Кяхте купечества», который руководил торговлей, взимал налоги за чайное место, что давало хорошие деньги, и распределял их на торговые и городские нужды,- восхищался историей города В.Распутин. В 1808-1809 г.г. в Кяхте торговали 60 "первостатейных" купцов, их комиссионеров и приказчиков, представлявших 16 городов России. По удельному весу купечества Кяхта была самым торгующим городом не только Сибири, но и России. В 1860-е г.г. в Кяхте - Троицкосавске на 5430 человек, проживающих в 960 домах, было 276 купцов и 165 торговых лавок. Вследствие конкуренции торговля развивалась огромными темпами. За чуть более полувека торговый оборот увеличился в 8 раз (!). В 1802 году привезено было байхового и кирпичного чая около 50 тысяч пудов; в 1820 году – около 120 тысяч пудов; в 1860 году около 400 тысяч пудов, - читаем мы в книге З. Вольского «Вся Сибирь». Фамилии Немчиновых, Лушниковых, Собашниковых, Молчановых, Игумновых, Коковиных, Корнаковых, Пахолковых, Щевелевых, Осокиных и многих других были известны не только в Сибири, но и в России и за рубежом. А купец и промышленник А.Я.Немчинов был самым богатым в Сибири в XIX веке.

	В 1823-1851 г.г. Троицкосавск был заштатным городом, с 1851 - окружным городом, с 1901 - уездным. Герб города Троицкосавск Иркутской губернии утвержден 20 июля 1846 года Высочайшим Указом Николая I. Описание герба Троицкосавска: Щит разделен на две части, в верхней, меньшей, в серебряном поле — Иркутский герб („В серебряном поле щита бегущий бабр, а в роту у него соболь“), а в нижней, пространной, — в голубом поле рог изобилия, из коего сыплются золотые монеты; по сторонам оного, в песчаном грунте, слева казак, а справа бурят, оба верхом на конях.
	Кяхтинский форпост стал торговой слободой с 1743. В 1851 Кяхта была единственной слободой в России, получившей право быть самоуправляемой. Описание герба Кяхты: В лазоревом щите золотая оторванная голова дракона, с червлеными глазами и языком, и сопровождаемая четырьмя золотыми гонтами (слитками)». Полный дракон символизирует Китай, а голова дракона — символ городов, которые вели торговлю с Китаем.

Первоначально торговля должна была вестись только как меновая. Это создавало не только массу проблем самим торгующим, но и проблемы для таможенных органов, ввиду сложности учёта и контрабанды. Постепенно основу обмена стали составлять близкие к «всеобщему эквиваленту» изделия из золота и серебра, которые стали постоянно использоваться в сделках. Только в 1854 г. меновая торговля была отменена и перешли на расчеты наличными. Решение, безусловно, необходимое, но запоздалое более чем на 100 лет (?!).

Одной из проблем для «всегдашнего торга» были ценовые сговоры. Китайское правительство, поначалу, предписало своим купцам уславли­ваться между собою ежедневно по высоким ценам на свои товары. Русские купцы отреагировали аналогично, а с 1800 года этот порядок сделался для них уже обязательным, утвержденным высочайшей инструкцией. Китайцы скоро поняли нелепость своей инструкции и понемногу заменили в делах торговли первоначаль­ные свои положения биржевыми (!) соображениями[9]. Но русские обязаны уже были строго держаться данной им инструкции.

Ситуация стала меняться, когда Уложением Николая I от 1845 года был установлен запрет на ограничивающие конкуренцию соглашения. Наказание за нарушение правил конкуренции варьировалось от денежных штрафов до трёхлетнего тюремного срока. Развивая промышленность и торговлю, Россия первой в мире внедрила принципиально новые и очень важные нормы антимонопольного законодательства. Следует подчеркнуть, что сделано это было почти на полвека раньше, чем в США были приняты антитрестовские законы Шермана и Клейтона, ставшие позднее образцом для подражания всего мира. Американские законы эти не просто были приняты, а прошли более чем вековую практику активного применения. Мы же, хотя нужные законы приняли раньше, но потом их благополучно забыли. И лишь в конце XX – начале XXI века мы начали прилежно учиться на зарубежном опыте. Затем, как и в прежние годы, быстро пройдя период ученичества, мы стали активно применять эти нормы в своей стране. При этом мы поддерживаем конструктивный международный диалог, как на двусторонней, так и на многосторонней основе, а прагматичность, профессионализм и взаимное уважение способствуют достижению необходимого результата.

В 1869 году открыли Суэцкий канал. Принято считать, что именно он "похоронил" Кяхту. Но очередным ударом по кяхтинской торговле (но не по торговле чаем в целом^[10]) стало строительство Транссибирского железного пути. "Когда он [Транссиб] был закончен, - писал в своих воспоминаниях знаменитый геолог В.А. Обручев, - чай из Южного Китая повезли на пароходах во Владивосток и оттуда по железной дороге через Сибирь. Его перестали возить через Монголию, и Кяхта начала хиреть".

Д.И. Стахеев писал: «Обстоятельства, вызвавшие упадок кяхтинской торговли, наступили не вдруг и вырастали в продолжение многих лет, но торговый люд не замечал этого; начальство тоже не отличалось достаточной прозорливостью относительно предстоявшей для Кяхты опасности». А вот слова мест­ного ку­пца И.А. Носкова[11], сказанные ещё в се­реди­не XIX ве­ка: «Без вся­кого пре­уве­личе­ния мож­но ска­зать, что, ес­ли бы русс­кая тор­говля про­из­во­дилась все это вре­мя внут­ри са­мого Ки­тая, — ее бы не уст­ра­шило никакое со­пер­ни­чест­во. Имея 200 лет неп­ре­рыв­ных сно­шений, мы те­перь толь­ко долж­ны на­чинать с ним меж­ду­народ­ную тор­говлю, меж­ду тем как дру­гие ев­ро­пей­цы, хо­тя не­дав­но на­чали ее, но вод­во­рились уже внут­ри самого Ки­тая и по­тому всег­да бу­дут впе­реди нас». Выражаясь современным языком, – концепция «единого экспортно-импортного канала» устарела, от неё нужно было отказываться и переходить к либерализации внешней торговли.

Эксклюзивное право на экспорт-импорт, локализованное в одном месте на границе между двумя государствами, было действенным, пока другие страны не стали активно входить на китайский рынок. В результате двух «опиумных» войн в 1856-1860 г.г. Англия и Франция добились значительных торговых льгот при торговле с Китаем (расширение количества портов для торговли, свобода перемещения внутри страны, пятипроцентная пошлина на все товары). Россия стала неумолимо терять рынок вопреки всем имеющимся предпосылкам и конкурентными преимуществам. Ведь, как писал А.А. Жиров, сибиряки, оседавшие в Кяхте, имели не только большие капиталы, но и широкий кругозор, а некоторые и почти энциклопедические знания о соседней стране. Кяхта отличалась просвещенностью жителей, которую напрямую можно связывать с ее положением на границе нескольких культур: европейской, русской, бурятской, китайской и монгольской.

В Иволгинском дацане. Республика Бурятия, 2011 год.

Общественно-культурная жизнь Кяхты

Огромное влияние на жизнь города Кяхты и Сибири в целом оказали декабристы. Здесь бывали, а также участвовали в общественной жизни города декабристы Н.А. и М.А. Бестужевы, К.П. Торсон, Д.И. Завалишин, В.К. Кюхельбекер, В.Л. Давыдов, И.И. Горбачевский, И.И. Пущин, С.П. Трубецкой и С.Г. Волконский с семьями. «Это были всё люди, принадлежащие истории, это были люди, составлявшие некогда цвет лучшего общества и знати – не этой вялой, раболепной знати, но свободной, самостоятельной, пошедшей смело за свои, хотя и пересоленные идеи в Сибирь, и не потерявшей бодрость духа и гордость свою, хотя имена их были опозорены, смешаны с грязью, а шпаги изломаны руками палача. Вина их в том, что идея их явилась преждевременно… В России новых идей вообще не любят, и только царям подобает их провозглашать, а другим за это стягивают шею или срывают голову», - писал в своём дневнике инженер - строитель Кругобайкальской железной дороги, писатель и поэт А.И. Штукенберг. Позднее важную просветительскую роль сыграли также ссыльные, в том числе народовольцы И.И. Попов, Н.А. Чарушин.

Градоначальник А.И. Деспот-Зенович известен не только тем, что добился для города первого в России статуса самоуправляемого. Он ещё преподавал в училище города, участвовал в издании газеты «Кяхтинский листок». Им также в 1860 году была открыта первая публичная библиотека с блестящим подбором литературы. Город находился на передовом уровне науки и образования. В фонде редких книг Кяхтинского краеведческого музея хранится более 30000 книг XVIII-XX вв., лучшая в Европе библиотека китайских манускриптов. Первым правителем дел музея был Ю.Д. Талько-Грынцевич, основоположник отечественной гуннской (хуннской) археологии, а также автор работ о "семейских" - забайкальских старообрядцах. Достижения и труды великих путешественников способствовали созданию не имеющей себе равных отечественной школы востоковедения. В Кяхте начинались и заканчивались путешествия знаменитых исследователей Азии - Н.М. Пржевальского, Г.Н. и А.В. Потаниных, Д.А. Клеменца, П.К.Козлова, Н.М.Ядринцева, Г.Ц. Цыбикова, В.А. Обручева и др. Экспедиции эти были профинансированы во многом на средства сибирского купечества[12].   

Кяхтинские купцы – меценаты понимали, что знания – ключ к успеху в любых начинаниях. Преимущественно на их средства и при их поддержке были созданы с десяток учебных заведений. Как результат - самый высокий уровень образования в России. По доле образованных людей в общем числе проживающих, город намного опережал другие города страны, в том числе, столичный Санкт-Петербург.

Уровень преподавателей и преподавания в кяхтинских учебных заведениях был необычайно высок. По учебнику китайской грамматики главы русской духовной миссии в Пекине Н.Я. Бичурина (в монашестве Иакинфа) велось преподавание китайского языка как в учреждённом им в 1831 году кяхтинском училище, так и на восточных факультетах Казанского и Петербургского университетов. Д.П. Давыдов, который начинал в своё время учительствовать в Троицкосавске, является автором стихотворения «Думы беглеца на Байкале», известного как народная песнь «Славное море, священный Байкал». В реальном училище города преподавал И.В. Щеглов, известный впоследствии сибирский историк.

Из Кяхты вышли фамилии Боткиных, Сабашниковых, Белоголового, и других, послуживших России своими великими достижениями. Здесь воевал в гражданскую войну, а позднее служил будущий дважды Герой Советского Союза и командующий парадом Победы маршал К.К.Рокоссовский. Здесь вырос основатель отечественной агрохимии герой социалистического труда академик Д.Н. Прянишников, здесь в школе учился будущий дважды герой Советского союза летчик-космонавт Н.Н.Рукавишников.

Н.К. Рерих бывал в 1926 году в Троицкосавске, направляясь в экспедицию на Тибет. Он не понаслышке знал о высочайшем уровне образованности в городе, который стал забываться в веках. Увы, и сегодня актуальны его горькие слова: «Срам стране, где учителя пребывают в бедности и нищете. Стыд тем, кто знает, что детей их учит бедствующий человек. Не только срам народу, который не заботится об учителях будущего поколения, но знак невежества. Можно ли поручать детей человеку удручённому?.. Можно ли не знать, что дух подавленный не вызовет восторга? Можно ли считать Учительство ничтожным занятием? Можно ли ждать от детей просветления духа, если школа будет местом принуждения и обиды?.. Народ, забыв Учителя, забыл своё будущее».

Насыщенная общественно-культурная жизнь города Кяхты - Троицко-савска была предопределена личностью её отца-основателя Саввы Лукича Владиславича-Рагузинского. Видный государственный деятель не только на дипломатическом поприще, но и во внутренней экономической политике. Он занимался разработкой бюджета, реформой системы денежного обращения и налоговой системы. Хорошо владевший пером и иностранными языками, Савва Владиславич-Рагузинский перевел на русский язык труд далматинского аббата Мавро Орбина "Славянское царство". Русская версия книги получила широкое распространение на славянском юге, оживляя осознание родства и единства восточных, западных и южных славян. Савва Владиславич одним из первых поставил так называемый «восточный вопрос», бывший на протяжении двух веков одним из важнейших в европейской политике.

Савва Владиславич, находясь на русской государевой службе, никогда не забывал о своей родине. Он настоял на отправке выпускников Академии учителями в Сербию. С его подачи русский царь отправил в двадцать сербских церквей 400 букварей, 100 грамматик латинских и славянских, а также учителей, которым платили по 300 рублей ежемесячно. Во многих сербских монастырях и поныне хранятся церковная утварь и книги, присланные из России, в том числе непосредственно Саввой, как при его жизни, так и после смерти, в соответствии с завещанием.

Добрую память на века оставил по себе Савва и в основанных им городе Троицкосавске и соседней торговой слободе Кяхте. Здесь им были заложены несколько деревянных церквей. Позднее на их месте были возведены каменные церкви – архитектурные шедевры, построенные одними из лучших архитекторов того времени. Их великолепие и внутреннее убранство должны были свидетельствовать как о величии дел, процветании торговли, так и о духовной устремлённости. В 1812 г. состоялась закладка величественного Троицкого собора, он сооружался на месте старой деревянной церкви, которая была сооружена ещё Саввой Владиславичем-Рагузинским в честь святого Саввы Сербского, передавая эстафету духовности, проходящую сквозь века.

Раньше купцы соперничали, кто лучше церковь выстроит, кто лучше ее украсит. Храмоздатель и русский хозяйст­венный мужик и купец — это почти синонимы. В XIX и в XX веках церкви продолжали строить, но с конца XIX века главное соперничество между именитыми родами пошло в том, кто больше для народа сделает. Было тут, чего греха таить, иногда и тщеславие. Перефразируя француз­ское «noblesse oblige» — знатность обязывает, в семье Рябушинских говорили: «богатство обязывает» (richesse oblige). Так и другие роды понимали, что подкладкой этого, хотя часто и несознаваемой, конечно, была твердая хри­стианская вера отцов и дедов.

Русский хозяин

Промышленник и банкир, а также автор ряда статей по религии, иконописи и купечеству В.П. Рябушинский писал, что средневековая католическая церковь считала большим грехом и запрещала давать деньги в рост. Правило это постоянно нарушалось, но организация кредита все-таки тормозилась. Кальвин и многие другие протестантские богословы стали на другую точку зрения и открыто разрешили брать проценты. Снятие клейма неблаговидности с банковской деятельности привело к значительному ее расширению, и вопрос о кредите встал на твердую и законную почву в протестантских государствах. Оттуда дух капитализма (в связи с отходом Римской церкви от ее прежней непримиримости по отношению к процентам) распространился по всему Западу, но с течением времени стал сильно меняться. Еще в XVI, а в Америке даже в XVIII и в начале XIX столетия западный «хозяин» чувствовал себя не абсолютным распорядителем своего богатства, а Божиим управителем. Очень мало от всего этого осталось в середине XIX века. Аскетизм заменился жаждой наслаждений; чувство ответственности перед Богом пропало; зато еще возросло преклонение перед богатством, и в таком виде, рука об руку с материализмом, дух капитализма проник в Россию. Там он встретил не пустое место, а исторический, веками складывавшийся тип «русского хозяина». 

Хозяин-православный в России отличается от кальвиниста, писал В.П. Рябушинский. Мирской аскетизм есть и у нас, но он не постоянный, а периодический, связанный с постами. Отношение к богатству тоже другое. Оно не считается греховным, но на бедность не смотрят как на доказательство неугодности Богу. Поэтому в России нет того сухого, презрительного отношения к беднякам, которое появилось на Западе после Реформации. Протестанты, конечно, предписывают благотворительность, но, организовав ее очень хорошо формально, они вынули из нее душу, осудив личную милостыню, столь дорогую и близкую русскому человеку. Что же касается сознания своего положения, лишь как Божьего доверенного по управлению собственностью, то оно было внедрено в православного еще прочнее, чем в пуританина. По отношению к больному вопросу Восточная Церковь держалась следующей практики: осуждая их принципиально, она фактически боролась лишь с ростовщичеством, не налагая огульных кар на всех взимателей процентов, и не прибегая к помощи мирской власти, как католическая церковь. Условия русской экономики особенно требовали такого отношения, ибо вся колонизация Севера шла на кредит. В связи с этим банкирский класс Северной Руси, новгородское боярство, пользовался почетом и большим политически влиянием; и Церковь отнюдь не причисляла его к числу отверженных.

С учетом столетнего опыта своей семьи и знания живой жизни В.П. Рябушинский утверждал, что для старых русских промышленно-купеческих фамилий характерными являются, во-первых, их крестьянское происхождение[13], а во-вторых, глубокая религиозность их основателей. Если нет купеческих родов из духовного звания, мещан, чиновников, дворян, однодворцев, а все именитые купцы у нас из мужиков, то, равным образом, все данные свидетельствуют о том, что родоначальники принадлежали как раз к тем деревенским семьям, которые отличались особенной ревностью к вере; немало среди них и старообрядцев. Купечество, в сущности не что иное, как торго­вые мужики, высший слой русских хозяйственных мужиков. Для хода вверх нужна была наличность двух последовательных талант­ливых поколений (отца и сыновей) и, конечно, Божие благосло­вение, теперь сказали бы удача, выгодная конъюнктура и дру­гие умные слова.

Возвращаясь к старине, отмечал В.П. Рябушинский, смягчающее влияние Православия на характер деловых отношений хотя и было большим в те времена, но осуществлялось оно не легко, а лишь путем упорной борьбы с человеческими слабостями. Сложна и полна противоречий природа русского человека, и «хозяин» не составляет в этом исключения. Классический его тип до сих пор сохраняется в лице хозяйственного великорусского мужика. Кто знает этого упорного стяжателя, прижимистого, твердого, настойчивого в труде, смекалистого, ловкого, часто очень одаренного, но одновременно обуянного большой духовной гордостью, тот поймет, что не всегда ему легко склонять свою умную, но упрямую и обуреваемую соблазнами голову перед заповедями Христа. Такими были и наши предки.

Духовные основы

В XIII веке для нас большое значение имеет деятельность Святителя Саввы Сербского, в миру - Ростислав (Растко). Он был сыном самодержца Сербии Стефана Немани и Анны, дочери греческого императора Романа. Из жития св. Саввы известно, что юный Растко тайно ушел на Святую гору Афон вместе с русским монахом. С русского монастыря святого Пантелеймона, и позднее, сербского Хилендарского монастыря, начался путь первого архиепископа Сербского. В 1219 году Савва составил Номоканон (Законоправило) или Кормчую Книгу, которую называют первым сербским, болгарским и русским гражданским и церковным кодексом. В Кормчей Книге отразилось духовно-правовое  наследие Византийской государственности, пришедшей в Москву-Третий Рим через Святого Савву Сербского. Именно в этой Книге, написанной на славянском языке, отражалась идея симфонии духовной и светской власти, в которой Сербское королевство просуществовало до Косовской битвы (1389). Вначале список Кормчей книги появился в Киеве (1270), затем – в Рязани (1284). Кормчая Книга была впервые напечатана в России в 1650 году, и затем многократно переиздавалась, оставаясь в качестве основ права Российской империи до 1917 года.

В XIII – XIV веках южные и западные славяне, родственные по языку и племенному единству, переживали рассвет духовной культуры. Поэтому Россия, благодаря связи с ними, никогда не была в полной изоляции от Запада. На Западе христианство распространялось из Рима. Один и тот же латинский язык и церковно, и культурно был общим для всего Запада, в то же время непосредственно связывая его с античностью. Россия политически жила отдельно от Византии, а церковно была от неё в зависимости. Греческий язык не стал на Руси богослужебным языком, русская Церковь стремилась к каноническому освобождению от греческой Церкви.

Конец XIV и начало XV века считается для древней Руси периодом накопления духовных сил. В это время изумительное развитие получила русская иконопись. Гениальные создания Рублёва, конечно, стоят в самой тесной связи с византийской иконописью, однако они свидетельствуют о развитии собственных творческих сил. Князь Н.С. Трубецкой характеризовал эти иконы, как «умозрения в красках». Иконопочитание было формой богомыслия, в котором эстетический момент тонул в «восхищении ума». Как говорил Г.В. Флоровский «русская икона с вещественной бесспорностью свидетельствует о сложности и глубине, о подлинном изяществе древнерусского духовного опыта».  

Икона и частица мощей Святого Саввы Сербского, подаренные потомками Саввы Владиславовича-Рагузинского. Город Кяхта, Успенская церковь, сентябрь 2013 года.

В России XV – XVII веков все идеологические споры, прямо или косвенно, были связаны с монастырями. В русском церковном сознании живую работу ума вызывали не общие принципы христианства (они незыблемы для церковных людей), а вопросы конкретного христианства, в личном и историческом его проявлении. При монастырях просвещались русские люди. В монастырях развивалось и окрепло иконописание; там же был центр исторических записей. Русские монастыри были средоточием духовной жизни древней России, они постоянно напоминали людям о той небесной правде, которая должна была быть изнутри соединена с миром. В монастырях, по народному убеждению, шла «истинная жизнь», и поэтому так любили русские люди «хождение по святым местам», к которым их тянула жажда приобщиться к «явленному» на земле Царству Божию. Русское иночество давало недосягаемые образцы духовной силы, чистоты сердца. Видение небесной правды и красоты вдохновляет к аскетизму, который у нас восходит не к отвержению мира, а зовёт нас к освобождению от плена миру.

В русском народном сознании излюблен образ «света». Не случайно праздник Пасхи, этого торжества света над тьмой получил исключительное место в богослужебной жизни русской Церкви. Восприятие мира в лучах пасхальных переживаний лежит в самом центре религиозного сознания. Учение о страшном суде является основной точкой религиозных и философских размышлений русских людей, охраняя их от смешения правды земной и правды небесной. Избегаются крайности смешения и разделения духовного и материального, божественного и земного начала. Всё, что могло бы дать хотя бы небольшой перевес материальному началу, воспринималось как огрубление духовного бытия. Отсюда, например, отказ от скульптуры в храме и, наоборот, духовная традиция иконописи. Точно так же толкуется противление инструментальной музыке в храме и постепенное развитие церковного пения.

В XVI веке с падением Византии впервые выдвигается идея особой миссии русского народа – учение о «святой Руси». Русская мысль твёрдо и уверенно признала третьим Римом Москву, ибо только в России и хранилась, по убеждению русских людей, в чистоте христианская вера. Теократическая тема христианства развивается в России не в смысле примата духовной власти над светской, как это случилось на Западе, а в сторону усвоения государственной властью священной миссии. Расхождения по вопросу об участии Церкви в делах Государства привели к расколу - старообрядчество принесло себя на алтарь священной мечты. Разрыв свершился в муках, но и открыл простор для философской мысли, исходящей из христианских принципов, но свободной в своём творчестве, в поиске истины. Одновременно начала проявляться и светская культура.

При Петре I произошло «обмирщение» государственной власти, для Церкви было установлено так называемое Синодальное управление. Несмотря на несогласие с этой реформой, церковные круги уже не оказали ей серьёзного сопротивления. Не освящение жизни, а её преображение, такой становилась новая перспектива в церковном сознании, которое в своих глубинах освобождает все творческие силы в человеке, но с охраной духовной целостности.

До второй половины XVIII века русская духовная культура очень близка по своему стилю к западному средневековью с его основной религиозной установкой. Общим фактом в истории философии (так было в Индии, в Греции, в средние века в Европе) является рождение философии, как самостоятельной и свободной формы духовного творчества, из недр религиозного мировоззрения. Философская мысль движется изначальными интуициями, которые, хотя и уходят своими корнями в религиозное миросозерцание, но несут в себе и свои собственные мотивы и вдохновения. В России были оба философских начала, - религиозное мировоззрение и свобода ума, - когда она, переболев татарское иго, а позднее (в начале XVII века) «смутное время», выходила на путь самостоятельного культурного действования.

По историческим меркам быстро оказывались на высоте современности, например, русские учёные (М.В. Ломоносов в средине XVIII века, Н.И. Лобачевский в первой трети XIX века и многие другие). В сфере литературы после нескольких десятилетий подражания Западу, через эпоху Г.Р. Державина, а потом В.А. Жуковского, приходит Пушкин, в котором русское творчество встало на собственный путь – не чуждаясь Запада, даже откликаясь на его жизнь, но уже связав себя в свободе и вдохновении с самыми глубинами русского духа, с русской «стихией», - писал В.В.Зеньковский. Обратимся к высказываниям современников А.С. Пушкина, - П.Я. Чаадаева и А.С. Грибоедова.

П.Я. Чаадаев – один из героев Бородинского сражения, друг Пушкина, которому поэт посвятил несколько своих стихотворений, всегда привлекал к себе большое внимание историков, публицистов, творческой интеллигенции. Правда, интерес к Чаадаеву связан обычно лишь с одной стороной в его творчестве, - с его скептицизмом в отношении к России в прошлом, как это выразилось в единственном из его «философических писем», напечатанных при жизни автора. Россия, по словам, П.Я. Чаадаева «заблудилась на земле». Отсюда его частые упрёки русским людям: «мы живём одним настоящим… без прошедшего и будущего», «мы ничего не восприняли из преемственных идей человеческого рода», «исторический опыт для нас не существует» и т.д. «Мы» - то есть, русский народ, – могли бы идти другим путём, но не захотели. Но, по сути, П.Я. Чаадаев того времени оказался лишь созвучен своей эпохе. Ведь такова была и духовная установка русского радикализма, обличения которого обращались к свободе русских людей выбирать лучшие пути жизни.

Только в 1935 году появились в печати неизвестные до того пять писем, которые раскрыли каково истинное отношение П.Я. Чаадаева к России, и каковы его подлинные религиозно-философские взгляды. В 1835 году в письме Н.И. Тургеневу П.Я. Чаадаев пишет: «Россия, если только она уразумеет своё призвание, должна взять на себя инициативу проведения всех великодушных мыслей, ибо она не имеет привязанностей, страстей, идей и интересов Европы». «Провидение сделало нас слишком великими, чтобы быть эгоистами, Оно поставило нас вне интересов национальностей, и поручило нам интересы человечества». «Мы призваны обучить Европу множеству вещей, которых ей не понять без этого. Придёт день, когда мы станем умственным средоточием Европы… Таков будет логический результат нашего долгого одиночества… наша вселенская миссия уже началась».

В 1837 году Чаадаев признаётся: «Я счастлив, что имею случай сделать признание: да было преувеличение в обвинительном акте, предъявленном великому народу (то есть, России)…, было преувеличение не воздать должного (Православной) Церкви, столь смиренной, иногда столь героической». Чаадаев писал о себе: «Я благодарение Богу, не богослов, не законник, я просто христианский философ». Он отдавал дань западной католической церкви, исходя всецело из историософских соображений и основываясь на её вкладе в историческое развитие западной цивилизации. Но при этом он никогда и не думал покидать Православия. В письме графу Sircour (1845 год) Чаадаев пишет: «Наша церковь по существу – церковь аскетическая, как ваша - социальная… это два полюса христианской сферы, вращающейся вокруг оси своей безусловной истины».

Об А.С. Грибоедове А.С. Пушкин говорил: «Это один из самых умных людей в России. Любопытно послушать его...», - и ещё: «Написать его биографию было бы делом его друзей, но замечательные люди уходят у нас, не оставив следа». А.С. Грибоедов был творчески многогранно одарён, являясь гениальным поэтом и замечательным музыкантом. Был блестяще образован, ещё до университета в совершенстве владел английским, французским, немецким. Успешно изучал итальянский, греческий и латынь, а служа на Востоке -  персидский, турецкий, арабский и древнегреческий.  Осуждал при этом «поврежденный класс полуевропейцев» его круга, кому кажутся дикими мелодии народных песен, их сердцам  эти  звуки  невнятны, народные наряды для них странны». Он говорил, что, не зная хотя бы столетней русской истории, можно делать выводы о том, что у нас господа и крестьяне происходят от двух различных племен, которые не успели еще перемешаться обычаями и нравами.

По воспоминаниям Ф.В. Булгарина, Грибоедов любил ходить в церковь: «Любезный друг! Только в храмах божиих собираются русские люди; думают и молятся по-русски. В русской церкви я - в  отечестве, в России! Меня приводит в умиление  мысль, что те же молитвы читаны были при Владимире, Дмитрии Донском, Мономахе, в Киеве, Новгороде, Москве, что то же пение одушевляло набожные души. Мы - русские только в церкви, а я хочу быть русским».

За литературой последовали другие формы искусства (театр, живопись, позднее музыка). XIX век окрылил философское дарование у русских людей. «Русская философия не теоцентрична (хотя в значительной части своих представителей глубоко и существенно религиозна), не космоцентрична (хотя вопросы натурфилософии очень рано привлекли к себе внимание русских философов), - она больше всего занята темой о человеке, о его судьбе и путях, о смысле и целях истории»,- писал В.В. Зеньковский.

Это не случайно и, очевидно, коренится в тех духовных установках, которые исходят из русского прошлого, от общенациональных особенностей «русской души». Особенностью русской философии является не только логика идей, но и ответы на запросы русской жизни - невозможность «разделять» теоретическую и практическую сферы,- подчёркивал В.В. Зеньковский.

Очень удачно выразил это Н.К. Михайловский, когда обращал внимание на своеобразие русского слова «правда». «Всякий раз, когда мне приходит в голову слово «правда», - писал он, - я не могу не восхищаться его поразительной красотой… Кажется только по-русски истина и справедливость называются одним и тем же словом и как бы сливаются в одно великое целое. Правда – в этом огромном смысле слова – всегда составляла цель моих исканий».

Русский философ Н.А. Бердяев писал: «Без традиции в исторической судьбе народа нет ни преемственности, ни смысла, и каковы бы ни были превратности исторической судьбы, вечные ценности прошлого неискоренимы – и к ним неизбежно возвращаются».

Уже не раз в нашей истории в трудную годину мы вспоминаем и памятные события, и славные имена тех, кто трудился и воевал, жил и творил во славу Отчизны. Эта живая история, и эта правда жизни интересны, глубоки и содержательны, они поучительны и побуждают нас действовать.

* * *
Что влечёт нас на Восток
Раз за разом? Это рок.
И мотаем новый срок
За веком век, за годом год.
И вскипает вновь и вновь,
Бьётся в жилах наша кровь.
Поле - степью, лес - тайгой.
Пой душа, прощай покой.
Наша сила, наша доля -
Память, вера, правда, воля.
Нету шире, чем Россия!
Жаль, Аляску упустили...

[8] Т.е. когда государство создаст производственную и коммерческую инфраструктуру (!) – так мудро поступали наши предки. По вопросам создания и развития коммерческой инфраструктуры в современных условиях см., к примеру, работы: Голомолзин А.Н. «Естественные монополии: что делать».- Российское конкурентное право и экономика.- вып.6, 2012 г.; А.Н. Голомолзин, Г.Е. Давыдов «Этап создания коммерческой инфраструктуры на железнодорожном транспорте».- М.: 2013 год.

[10] С самого начала пуска Транссиба были введены прямые ставки – вся провозная плата, включая железнодорожный тариф и морской фрахт, уплачивались грузополучателями на станциях назначения. В начале XX века по этой железной дороге везли до 3 млн. пудов чая в год, что составляло около 10% от всех коммерческих грузов, перевозимых малой скоростью (см.: З. Вольский «Вся Сибирь»). История не учит - тема «сквозных» ставок последние годы постоянно является предметом безрезультатных обсуждений у транспортников страны. Интересно также, что вопросы развития как внутреннего, так и международного железнодорожного сообщения постоянно были в центре внимания купечества. Так, кяхтинский, потом московский купец М.Г. Орлов в своей «Записке о Сибирской железной дороге» предлагал выбрать направление от Н. Тагила не к Тюмени, а к Тобольску (см.: «Новые земли» и освоение Сибири в XVII—XIX вв.). Перед первой мировой войной кяхтинское купечество было готово строить на концессионных началах Трансмонгольскую железную дорогу, участвует в изысканиях (см.: Распутин В.Г. «Сибирь, Сибирь»), а московские купцы участвовали в обсуждении с чиновниками вариантов строительства Трансперсидской (из России через Персию в Индию) и североперсидской железной дороги (см.: Рябушинский В.П. «Московское купечество»).

[11]Кяхтинский первогильдеец И.А.Носков был автором целого ряда публикаций по экономической тематике.

[12] Из 236-ти семейств, входивших в купеческую элиту Сибири, представители 176-ти (75 %) делали взносы различной величины на нужды народного просвещения, развитие печатного дела, организацию музеев, библиотек, театров, проведение научно-исследовательских экспедиций и пр. (см. в кн.: «Новые земли» и освоение Сибири в XVII—XIX вв.).

[13] Строго говоря, сибирское купечество в целом, а также люди, составлявшие его верхние слои, имели различное социальное и региональное происхождение (см.: Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири), но выходцы из крестьянства, купечества и мещанства были наиболее существенными. В конце XVIII в. ряды сибирского купечества пополнялись также за счёт посадских и цеховых. Формирования купеческой элиты происходило и за счёт военных, мелких чиновников, духовенства и пр. Были случаи, когда купеческие свидетельства выбирали потомственные дворяне, решившие заняться предпринимательством (см.: «Новые земли» и освоение Сибири в XVII—XIX в.в.).