Семина Людмила Матвеевна

Людмила Сёмина работала в газете «Восточно-Сибирская правда», журнале «Молодой коммунист», «Российской газете», общественных и государственных органах. Но главной считает в своей биографии «Комсомольскую правду», где трудилась сначала собкором по Молдавии и Одесской области, затем возглавляла студенческий отдел редакции. 15-й год Людмила Сёмина является «главным мотором» клуба ветеранов – журналистов всех поколений «Комсомольской правды».

55 ЛЕТ НАЗАД. ДЕБЮТ

Немыслимых 55 лет исполняется этому портрету, первому сделанному профессиональным фотокором. Здесь мне девятнадцать. Сейчас мне почти 75, но кажется, что эта девушка на снимке гораздо старше меня сегодняшней. Тогда я только входила во взрослую жизнь, была внимательна, сосредоточена, чутка, цепка. А теперь я всеми силами отрываюсь от прожитого, освобождаюсь от обязательств, расчищая место в душе и уме для последних творческих удовольствий. Мне уже не хочется быть опытной, мудрой, пробивной, динамичной. Хочется быть легкой, беззаботной, наивной, непосредственной и любящей. Такой, какой, наверное, и была на самом деле я тогда, в девятнадцать.

Это редакция областной газеты «Восточно-Сибирская правда» на улице Карла Маркса, центральной улице Иркутска, которую жители по привычке называли прежним именем Большая. Я оказалась там невероятным и странным образом. Вырастала на строительстве Иркутской ГЭС, окончила, спасаясь от нововведенной одиннадцатилетки, ШРМ (школу рабочей молодежи), поступала на биофак МГУ, куда меня с 14 из 15 профильных баллов (физика, химия, биология) все же не взяли, потому что и до нововведенного трудового двухлетнего стажа не хватило пары месяцев. На следующий год поступала уже в Иркутске, где открылось отделение журналистики, и была зачислена, но на первосентябрьском собрании декан факультета зачитала с извинениями список отчисленных из-за нарушения приемной комиссии, которая забыла провести творческий конкурс для тех, у кого не было публикаций. Господи, как легкомысленны мы в юности, как легко переносили такие несправедливости судьбы! Ничуть не расстроившись, вышла из здания факультета у Белого дома (университетской библиотеки на набережной, напротив краеведческого музея, красивейшее местечко города), да и отправилась прямиком по Карла Маркса в сторону редакции.

Поднялась на третий этаж, в отдел кадров: есть работа? Нужны машинистки. У меня диплом курсов. Принимаем. Через три дня стало понятно: для редакции машинистка из меня аховая! Пойдешь курьером? Без проблем! Стала таким отличным, логистически идеально выстраивающим маршруты развозки курьером, что через пару месяцев перевели учетчиком отдела писем. Читала почту, зрела. Секретарем комсомольской организации в редакции был Слава Шугаев, 25-летний прозаик, вместе с Юрой Скопом, таким же прозаиком, и Сашей Вампиловым, гитаристом и сочинителем пьес из соседней редакции газеты «Советская молодежь», они строили планы завоевания писательского олимпа. Разумеется, я принимала молчаливое, но внимательное участие в наших комсомольско-литературных посиделках. До сих пор помню некоторые фразы из первых опытов своих друзей: тогда они меня поражали и восторгали. Сама-то я еще не решалась взять перо в руки.

Пришла весна и осознание того, что публикаций у меня по-прежнему нет. Набралась храбрости и подошла к единственной в редакции женщине-завотделом. Отдел назывался «советского строительства». Что это такое – не имела представления, но слово «строительство» обнадеживало: все же и я со стройки. Замечательно добрая женщина, имя которой, к сожалению, запамятовала, предложила: напиши к выборам заметку про дом коммунистического быта. Полезла в блокнот и надиктовала адрес: улица Мухиной, 46. Это был дом, в котором я жила. На втором поселке ГЭС, типовой восьмиквартирный деревянный двухэтажный дом для строителей, временный, но стоящий на Мухиной до сих пор, уже лет семьдесят. В наше время на доме действительно висела дощечка с надписью, что он коммунистического быта. Никто из жильцов этому значения не придавал, кто табличку повесил, мы не ведали. Народ в доме подобрался в самом деле рабочий, но с оттенком интеллигентности: бухгалтер, прораб, ударник труда-бетонщик, моя мама – директор школы, наша соседка по трехкомнатной квартире – баба Катя, школьная посудомойка, известившая когда-то маму, что ее соседи выезжают. Баба Катя договорилась, что мама с тремя детьми подселится к ним за какие-то деньги, они ее пропишут, а за их выездом квартира останется за нами. Иначе получить жилплощадь нам было невозможно. 

С 14 лет я вырастала среди своих соседей, зная всех как облупленных. Конечно, это было чудо: первое задание – и такое. К утру рассказ о доме и его жителях был готов. Довольно объемистый, на полполосы формата А2. Заголовок тоже появился сразу: «Светлый дом». Через пару дней очерк напечатали без единой правки. На летучке назвали лучшим (правда, я там не была, но мне сказали). Ответсекретарь по фамилии Давидсон (мир его праху!) усомнился, что я писала сама. Намекал на друзей-писателей. Но меня и это мало задевало тогда. Я почему-то воспринимала все, как само собой разумеющееся, иначе как бы и быть не могло: получить задание про свой дом, написать, впервые взяв перо, очерк, признанный лучшим, написать одним махом и так, что запятой не поправлено, написать так, что и сегодня, перечитывая его, слышу себя, свои интонации, свою лексику, плотность письма, интуитивное тяготение любую тему раскрывать как историю про людей.
Таков был дебют. На следующий день редакционный фотограф сделал этот снимок. 

В сентябре, успешно сдав экзамены в вуз, я стала студенткой второго уже набора отделения журналистики, которым руководила тогда Надежда Тендитник, а молодой аспирант Леонид Любимов читал нам историю Сибири. 

Но это уже другая история.