Андрияновка

Сентябрь. Пожалуй, самый противоречивый месяц в году. С одной стороны, это уже не лето, а с другой – ещё не совсем осень! Порой жара днём стоит такая, что, кажется, лето ещё будет долго-долго длиться! И только пожелтевшие листья берез и тополей предвещали приближение холодных, дождливых дней.

А пока середина сентября. На небе сияет солнышко, тепло и сухо.

В первый раз за девять минувших лет я не пошёл в школу первого сентября. Причиной этому было грандиозное событие для нашей семьи – переезд из Ангарска на Север, в маленький городок Киренск, расположенный на берегу великой сибирской реки Лены. И мне, как самому старшему мужчине, надо было подготовить всё для переезда. Дом у нас был собственный и хозяйство не малое. Так что, тут было не до учёбы. Надо было успеть до приезда папы, собрать основное имущество и по возможности упаковать его. Отец год назад перевёлся служить в Киренск и вот-вот должен приехать за нами.

Дни незаметно проходили один за другим в преддверии предстоящего переезда. Бедная мама разрывалась между хозяйством и огородом, сбором вещей и работой по дому. И я, как мог, помогал ей в этом.

И вот, наконец, прилетел отец. Дела пошли намного веселее. Исполнять указания отца было гораздо проще, чем самому принимать решения. Ведь за ними неминуемо следовала ответственность. И отец, как глава семьи, всегда брал её на себя!

Вскоре все основные проблемы были решены. Контейнер был заказан, билеты на самолет куплены. И вот как-то вечером, после ужина, сидя за обеденным столом, отец загадочно посмотрел на меня, а затем на маму.

– Ну, что? Поедем напоследок в тайгу, за брусникой? – улыбаясь, обратился он ко мне, – а то останемся на зиму без варенья!

– Конечно, поедем! – чуть не запрыгав от радости, как ребёнок, согласился я.

– Это в какую такую тайгу вы ещё собрались ехать? – протестующим тоном прервала наш диалог мама. – Отдохните лучше. Без брусники как-нибудь обойдёмся в этом году!

– Катя, да мы дня на три всего хотели съездить! – глядя на маму, ответил отец. Я хоть отдохну там душой! Когда еще выпадет такой случай?!

– Мама, мы быстро обернёмся. Отпусти нас, пожалуйста! – дождавшись своей очереди, умоляюще попросил я. – Ведь в этом году я всего один разик был в тайге, да и то с ребятами. А я хочу с папой съездить хоть разок! Мам, мы съездим, а?! – умоляюще посмотрел я на неё.

Дрогнуло материнское сердце: – Ну что с вами поделаешь?! – ласково притягивая меня к себе, ответила мама. – Только долго не задерживайтесь там, дня три, не больше!

– Конечно, конечно! – радостно согласился я.

И вот, заручившись маминым согласием, мы начали сборы к предстоящей поездке. Мысленно я уже представлял, как вечером мы сидим у костра и с удовольствием пьём сладкий чай с ароматом смородины. А после щелкаем молочные кедровые орехи, выковыривая их из печёных на костре шишек. Отец, как обычно, будет рассказывать интересные истории из своей таёжной жизни, которые с упоением я буду слушать.

Вот так, летая в облаках своей мечты, незаметно для себя, я собрал всё необходимое. Тёплую одежду и вещи первой необходимости сложил в рюкзак, а продукты, совки и ружьё положил в горбовик (так в Восточной Сибири называются заплечные ящики для собранной ягоды).

Не могу понять почему, но почти все наши поездки в тайгу за ягодой и грибами проходили в восточном направлении, ближе к Байкалу! Хотя неплохие ягодные и гребные места можно было найти и на Юге – в Саянах.

Вот и в этот раз мы с отцом решили поехать до станции Андрияновка, что находится недалеко от Байкала. В ясную погоду с вершины сопок, сквозь деревья, можно было даже рассмотреть его голубую гладь.

Андрияновка была, пожалуй, самым излюбленным местом не только для нас. Ближе к осени туда устремлялись толпы народа за брусникой и кедровыми орехами.

Во-первых, была хорошая транспортная доступность. Например, из Ангарска туда можно было добраться с пересадкой на двух электричках. А во-вторых, это относительно близко. Всего-то, около ста километров. К тому же, это самая близкая тайга, где есть кедрачи. Для настоящего любителя таёжных скитаний фактор немаловажный! Если не удастся найти ягоду, так хоть кедровых шишек можно привести. Всё не с пустыми руками возвращаться!

И вот вещи собраны, место назначения определено, надо ложиться спать. Завтра в дорогу!

Как всегда, перед каким-то важным событием, не могу заснуть. В голову лезут разные мысли о предстоящей поездке. Вновь, как киноленту, прокручиваю в голове наши сборы. Всё ли взяли с собой? Самое основное – не забыть герметично упаковать спички! Хоть погоду и обещают хорошую, но надеяться на синоптиков не стоит, лучше перестраховаться.

И так, со своими мыслями, я долго ворочался с боку на бок, пока окончательно не провалился в царство Гипноса. Мне снился странный сон, будто я один бродил по тёмному лесу, искал дорогу домой и никак её не находил. Было страшно, я кричал, звал на помощь, но никто не отзывался. Вдруг неожиданно кто-то схватил меня за плечо и начал трясти. И тут я проснулся. С трудом открыл глаза. Было уже светло. Рядом стоял отец и тряс меня за левое плечо.

– Ты что кричал, Саша? – удивленно спрашивал меня он, – приснилось что-то?

Я ничего не успел ответить, как подошла мама и положила руку на мой лоб.

– Так он весь мокрый! – ни к кому не обращаясь, сообщила она.

– Сынуля, ты не заболел? – наклоняясь ко мне, тихо спросила она. – Что у тебя болит?

– Да мам, не заболел! Просто приснился дурной сон! – раздражённо произнес я. Она ещё раз потрогала мой лоб: «Вроде, не горячий... Ну ладно, давай вставай, завтракать будем».

До самого обеда у меня было неважное настроение. То и дело мысли невольно возвращали меня к недавнему дурацкому сну, и от этого настроение портилось ещё больше.

Если бы я знал тогда, что существуют вещие сны, и что неприятные мысли могут материализоваться, наверняка отказался бы ехать в тайгу! Но мне тогда было всего шестнадцать лет, и я пребывал в состоянии юношеской беззаботности, многого не зная и не понимая, и поэтому не верил в разную, кажущуюся мне чушь.

На станции Андрияновская мы сошли с электрички, когда уже вечерело. Надо было поторапливаться. Извилистой тропой мы поднимались в гору. Следом за нами шли ещё человек восемь ягодников. Такой «хвост» нас с отцом совсем не радовал. Мы пошли быстрей, чтобы оторваться от непрошеных попутчиков, и через час свернули влево с торной тропы. Дальше пришлось идти напрямую, то пробираясь сквозь сплошные заросли багульника, то утопая почти по колено в мягком зелёном мху. Так мы пересекли несколько распадков, пока нас не настигли спустившиеся сумерки. Надо было срочно устраиваться на ночлег. Мы поднялись немного вверх по склону и остановились у вывернутого с корнем дерева. Тут было достаточно сухих дров и к тому же можно было укрыться от ветра и дождя, устроив навес из жердей и плащ-палатки.

– Ну, что? Пожалуй, здесь остановимся для ночевки! – снимая горбовик с плеч, промолвил отец.

– Да, место хорошее, – согласился я. – Лучше не найти, да и искать уже некогда!

Я достал топор и начал рубить сучья для костра, а отец спустился в распадок в поисках воды. Вечер был тихим, безветренным, как будто сама природа уже приготовилась ко сну. Заметно похолодало. Пришлось надеть шерстяной свитер под ветровку. Я развёл костёр и стал разбирать вещи. Отец долго не возвращался. Я уже стал слегка волноваться, когда, вдруг издали, в немой тишине услышал приближающиеся шаги.

– Что так долго ходил? – спросил я.

– Пришлось спуститься до самого низа распадка, ближе воды не было, - запыхавшись, ответил отец.

Через пятнадцать минут мы уже пили горячий чай с бутербродами и наслаждались окружающей нас звенящей тишиной.

Между тем темнота незаметно подкралась к нам вплотную, и только верхушки деревьев всё ещё были освещены негаснущим небом. Я взял ружьё и на всякий случай решил зарядить его: мало ли кто шатается ночью по тайге! Но где же патроны?

– Папа, ты не видел где мой патронташ? Не могу его найти, – перебирая вещи, спросил я.

– Так ты же его сам доставал из рюкзака, когда мы в лес зашли! – отхлебывая горячий чай, ответил отец.

– Точно, я же его на пояс надел! – вспомнил я. – Странно, куда он мог подеваться?

Я стал последовательно вспоминать весь наш путь, где мог потерять патронташ. И вдруг ясно представил, где он мог остаться. На последнем привале! Там мы сели на поваленное дерево передохнуть, а я ещё разделся до пояса. Благо, комаров не было!

Вот за что я люблю байкальскую тайгу, что здесь почти не бывает комаров! Им просто взяться неоткуда, поскольку во всех речках и ключиках вода очень холодная, а они этого не переносят! И ещё одно важное обстоятельство. Куда бы ты ни пошел, везде можно найти чистую воду. Нет необходимости носить с собой запас питьевой воды!

«Итак, пока совсем не стемнело, надо сбегать за патронташем, – про себя подумал я.– От привала мы шли сюда минут пятнадцать быстрым шагом. Значит, это километр - полтора, не больше! А если бегом туда и обратно, то минут за пятнадцать управлюсь! – продолжал размышлять я».

– Папа, я отойду минут на десять, – с упрямой ноткой в голосе произнёс я, вставая с насиженного, тёплого места.

– Да, куда это ты собрался на ночь глядя? – удивлённо посмотрел на меня отец.

– За патронташем сбегаю! Тут рядышком, – засовывая нож в ножны, на ходу ответил я.

– Долго не задерживайся! – услышал вдогонку наставление отца.

– Хорошо! – не оглядываясь, прокричал я в ответ.

Бежать пришлось в гору, не так быстро, как мне представлялось. Ноги то и дело цеплялись за корни деревьев, торчащие из земли, и сплетение кустов багульника. Под ноги смотреть было бесполезно. Из-за наступившей темноты почти ничего уже не было видно. Ориентироваться приходилось по рельефу местности да по всё ещё заметным верхушкам деревьев. Обострившаяся до предела интуиция помогала не сбиться с правильного направления. На вершине сопки пришлось на минуту остановиться, чтобы передохнуть и снять взмокший от пота свитер. Мне предстояло ещё миновать распадок, подняться на гору и на следующем спуске отыскать место нашего привала. Как я его отыщу в темноте, я не представлял, но ноги сами несли меня вперед, навстречу неизвестности. По запомнившимся ориентирам– наклонившемуся кедру и суховершинной ели, я всё же надеялся найти это место, тем более что вершины деревьев ещё просматривались на фоне темнеющего неба. Главное не потерять направление!

И вот снова я на вершине второй сопки. Теперь надо немного спуститься вниз, и я буду на месте привала. Не останавливаясь, бегу вниз. Судя по рельефу местности, это где-то здесь, недалеко. Но темнота поглотила все очертания ориентиров. Я поднял голову, чтобы отыскать знакомые силуэты верхушек деревьев. Но вместо этого, увидел еле заметные, размытые темнотой очертания.

«Да, не судьба отыскать в такой темноте поваленное дерево»,– печально подумал я. И всё же в надежде наткнуться на него, почти на ощупь, пробежался несколько раз кругами вправо и влево. Темнота не пугала меня. Страха не было. Вернее, я о нём тогда не думал. Страх появился позднее, когда я понял, что потерял направление.

Ориентируясь по склону сопки, я решил всё же попытаться вернуться назад к костру. Не успел я сделать и десяти шагов, как вдруг внезапно кто-то невидимый резко остановил меня, словно жесткой рукой, сильно надавив мне на горло. От неожиданности и боли из меня вырвался утробный, устрашающий непонятный крик. Всё тело напряглось в ожидании чего-то смертельно опасного. От испуга я словно остолбенел! Спонтанно правая рука, выхватив нож из ножен, вспорола темноту впереди себя, описывая дугу вокруг тела. Через мгновение левая рука, защищая голову, поднялась вверх и упёрлась во что-то непонятное. Охотничий нож снова прочертил темноту сверху вниз и со всей силы впился лезвием во что-то твёрдое. Что это могло быть?! – с ужасом подумал я.

Через некоторое время, придя в себя после случившегося, я полностью осознал опасность своего необдуманного поступка. Хорошо, что низко торчащий сухой сук попал мне по горлу, а не по глазам.

«Что делать?» – схватившись за злосчастный сук, думал я. Тело ещё трясло от перенесённого стресса. Ноги стали ватными и не слушались меня. Страх, что я остался в тайге один и окончательно заблудился, словно кокон, сковал меня, парализовал мои мышцы и волю. Хотелось бежать назад, но не было сил! Хотелось закричать, но было страшно! В бессилии я опустился на мягкий, как перина, мох. Кровь пульсировала в голове, словно по ней стучали сотни молоточков. Эмоции и рассудок ожесточённо боролись во мне. Первые переполняли меня, заставляя немедленно бежать, искать дорогу назад, к костру, где давно меня дожидался отец. Второй, наоборот, призывал угомониться, остыть и все обдумать как следует.

Из книг и рассказов бывалых людей я знал, что в моём случае, прежде всего, надо успокоиться и не поддаваться эмоциям. Ведь из любого положения можно найти выход!

Но где был мой выход, я не знал.

«Нет, идти сейчас по темноте никуда не надо, – немного успокоившись, начал рассуждать я. – Иначе я могу куда-то забрести далеко и окончательно заблудиться, или, не дай Бог, получить травму, напоровшись в темноте на какое-либо препятствие. Но, как и где мне переночевать? Ведь у меня даже спичек с собой нет. Отец, скорее всего, уже понял, что я заблудился, и, наверное, развёл большой костёр, чтобы подать мне знак», – продолжал рассуждать я.

В надежде увидеть зарево от костра или услышать крик отца, я всё же на ощупь, держа левую руку на уровне лица, а в правой сжимая рукоятку ножа, осторожно стал подниматься на вершину сопки. Благо подниматься пришлось недалеко, метров сто! Поднявшись на вершину, я весь обратился в слух. Ночная тишина тайги плотно сомкнулась надо мной. Только откуда-то, снизу, из распадка, чуть слышно доносилось журчание ручейка. Зарева от костра тоже нигде не было видно.

«Всё. Надо искать ночлег, – решил я окончательно. – Больше никаких действий. Утром решу, что делать дальше!»

Между тем заметно похолодало. Хорошо, что со мной был шерстяной свитер. Он хоть немного давал возможность согреться. Сделав подстилку из лапника кедра и им же укрывшись с головой, постарался заснуть.

Хотелось поскорее расслабиться и заснуть, но возбуждённые нервы никак не давали мне покоя. Обострённый до предела слух воспринимал малейший звук и шорох, от чего вздрагивала и напрягалась каждая клеточка моего тела.

...Это нельзя было назвать сном, скорее, было каким-то «раздвоенным состоянием». Мне виделся наш костер у вывернутого корня и отец, который улыбался и что-то говорил мне. И в то же самое время я реально ощущал окружающую меня темноту, холод, одиночество и опасность.

Очнулся я от сильного холода. Меня трясло, как в лихорадке. Открыв глаза, к своей радости, обнаружил, что уже светало. Где-то за горами, далеко-далеко, солнышко уже начало своё дневное путешествие.

«Надо вставать из своей «постели», пока совсем не окоченел»,– приходя в нормальное состояние, подумал я.

Скинув с себя ветки лапника, я начал интенсивно разминаться, приседая, сгибаясь и разгибаясь, пока не почувствовал тепло, блаженно растекающееся по всему телу. Утолив голод и жажду пригоршней спелой брусники, начал осматриваться вокруг. Местность было мне незнакомая. Но я чувствовал, что где-то здесь, недалеко, находилось наше вчерашнее место отдыха. Деревья в лесу почти все одинаковые, поэтому трудно ориентироваться по ним. А вот рельеф местности – совсем другое дело! Он запоминается не только головой, но и ногами. Это я точно знал по своему опыту. И он мне подсказывал, что надо спуститься ниже. Там, ниже по склону, должна быть небольшая ровная поляна, на краю которой лежало поваленное дерево. Я посмотрел по сторонам, на всякий случай, запоминая ориентиры места моего ночлега, и двинулся вниз, направляемый каким-то внутренним чутьем.

Конечно, тогда у меня ещё не было достаточного опыта и навыков, чтобы уверенно чувствовать себя в этих условиях, но интуиция, наблюдательность, понимание природы, передались мне от отца.

Странно, но с рассветом все мои страхи исчезли. Даже то, что я один в тайге и, возможно, заблудился, больше не беспокоило меня. Все мысли переключились на отца.

«Бедный папа! Как он там? – думал я, – Шутка ли, поехать за ягодой и потерять сына в тайге? Я хоть плохо, но поспал. А он, наверное, вся ночь себе места не находил, думая, где я и что со мной случилось. Надо торопиться. Ведь с каждой минутой его переживания только усиливаются. И, если он пойдёт меня искать, то мы можем разойтись и не встретиться. Вот тогда, действительно, будет трагедия!»

Так, погружённый в свои размышления, я прошёл минут пять - десять, пока не увидел знакомые места.

«Боже мой! Неужели я нашёл! Вон и дерево поваленное, на котором мы вчера сидели! А вот и наклонённый кедр над ним!» – радовался я. Всё было точно так, как мне запомнилось вчера.

Подняв с травы оставленный вчера патронташ, я стал смотреть по сторонам, стараясь определить, в каком направлении мне идти обратно к костру.

«Когда мы шли сюда, лучи заходящего солнца светили нам в лицо, – вспоминал я, – Значит, мы шли в Западном направлении. Стало быть, мне тоже надо идти на Запад! Но как его определить, ведь солнце ещё не встало. Попробую подняться на сопку и ещё раз оглядеться», – решил я.

На вершине сопки, оглядевшись по сторонам, справа, сквозь ветви деревьев я увидел часть неба, освещенную всполохами утренней зори. «Значит там Восток»,– подумал я, и, повернувшись в противоположную сторону, побежал вниз, обламывая для ориентиров ветки кустов и бросая их остриём по направлению движения.

Когда спускался со второй сопки, мне неожиданно в нос ударил отчётливый запах дыма от костра.

«Неужели я вышел? – ещё не веря своему обонянию, подумал я, и, сложив ладони трубочкой, что было сил, закричал: «Э-ге-гей!».

«Эге,- гей, - гей, – повторило, словно передразнивая меня, с разных сторон эхо.

И снова гнетущая тишина. Вдруг, где-то далеко, чуть правее, я отчетливо услышал до боли родной мне голос: «Са-а-а-ша-а-а. О-го-го-о». Не веря своим ушам, я ещё раз закричал что было сил. И снова всё повторилось, как в первый раз. От радости я так рванул с места, что чуть не кувыркнулся кубарем, запнувшись обо что-то ногой. Я бежал, перепрыгивая через кусты, не обращая внимания на ветки, которые то и дело хлестали меня по ногам и лицу, набивая синяки и расцарапывая до крови кожу. Главное, скорее добраться к отцу, теплу костра, горячему чаю и забыть ночные приключения, как страшный сон, приснившийся мне накануне!

– Ну что? Набегался по тайге?! – улыбаясь, встретил меня отец. – Замёрз, наверное? Садись поближе к костру, сейчас чаю горячего налью!

– Да, уж! Надолго запомнится мне эта ночка! – садясь поближе к костру, ответил я.

Мы ещё долго говорили с ним о прошедшей ночи, делились своими переживаниями. Из разговора я узнал, что отец всю ночь поддерживал большой костёр, чтобы я мог заметить зарево от него. Он несколько раз кричал в темноту и прислушивался, надеясь услышать мой ответный крик. Ему тоже нелегко далась эта ночь! Недаром говорится: «Ждать да догонять – хуже нет»!

Впоследствии мне приходилось много раз ночевать одному в тайге. К этому я готовился заранее. У меня всегда с собой были спички, ружьё, был топор или пила, было чем укрыться от дождя. Я любил эти ночёвки за возможность побыть одному, отдохнуть от забот и городской суеты, да и просто, подумать о смысле жизни, поразмышлять о вечном и бесконечном и ещё, Бог знает, о чём!

А в тот раз мне повезло! Как сказал бы мой старинный друг охотник – Моисеев Сергей, «фартовый я парень»! Просто я не стал метаться по ночной тайге, взял себя в руки и терпеливо пережил эту ужасную ночь!

...Брусничное место тогда мы с папой всё же нашли. Набрали, целых три ведра спелых и сладких таёжных витаминов! И была у нас ещё одна ночь, как я мечтал: с костром, горячим смородиновым чаем, печёными на костре кедровыми орешками и, конечно, интересными историями и разговорами!

Александр Богданович, май 2021 г