Люди и время. Семейный разговор на несемейные темы

Идея взять интервью у собственного мужа принадлежит не мне, она возникла довольно давно, и я с удовольствием взялась за исполнение этого поручения.

Леонид Петрович Варфоломеев родился в Бурятии в 1936 году. В школу пошёл в Улан-Удэ сразу во второй класс, окончил её в 1953-м. Затем – Московский энергетический институт (МЭИ) и на протяжении всей жизни – плодотворная научная деятельность. Кандидат технических наук. Пенсионер. Женат вторым браком на Варфоломеевой Галине Ивановне, с которой познакомился в далёком 1950 году, когда ей было пять лет.

В конце 2013 года вышла книга Л. П. Варфоломеева «Элементарная светотехника» (второе издание). «Светотехнический жанр» Леонида Петровича включает книги и брошюры по энергосбережению и эффективности освещения, по системам управления освещением, по светодиодам и их применению – всего не перечислить. По нынешним временам тиражи значительные 2 – 3 тысячи экземпляров, однако спрос на эти издания постоянно растёт. Кроме того, Л. П. Варфоломеев является экспертом «Программы развития ООН» (ПРООН), а также научным редактором и одним из авторов серии различных сборников, брошюр «Новости светотехники» и уникальной в своём роде «Справочной книги по светотехнике».

– Леонид Петрович, как вы стали светотехником?

– Можно сказать, случайно. Я очень люблю природу и хотел быть биологом, но в данном случае верх взяли «меркантильные соображения» – в МЭИ были высокие стипендии.

– Финансовая сторона оказалась настолько актуальной?

– Да. Мой отец воевал в составе Сибирской дивизии в самые горячие дни битвы за Москву. Он умер в госпитале от ран в конце октября 1941 года, похоронен в Подольске. Мама – учительница начальных классов – осталась с тремя детьми на руках. Мне кажется, в нашей стране ещё не до конца оценили не только подвиги солдат Великой Отечественной, но и героические усилия вдов, которые воспитали достойное поколение.

– Как сложилась судьба вашего брата и сестры?

– Мы все родились и выросли в Бурятии. К сожалению, старшего брата уже нет с нами. Владимир получил только среднетехническое образование, но при этом занимал и весьма ответственные должности. Сестра Татьяна – биолог-фармацевт, доктор химических наук, профессор. Ею открыты несколько новых растений в районе Байкала. Она по-прежнему живёт в Улан-Удэ, преподаёт в университете.

– А как складывалась ваша карьера?

– После окончания института я по собственному желанию распределился в Новосибирск, хотя мог остаться в Москве. Три года занимался проектированием светотехнических изделий для Военно-промышленного комплекса (ВПК): танки, самолёты, подводные лодки. На подлодках, кроме освещения, использовали наши специальные облучатели для теплиц и оранжерей. Начиная с  «Салюта-1», практически на всех космических станциях были небольшие оранжереи, в которых проводились опыты по выращиванию высших растений в условиях невесомости.

– Вы знали, что такого типа теплица экспонируется в Музее космонавтики?

– Нет, не знал, пока случайно не увидел её, когда в музее состоялась презентация книги В. Н. Хайрюзова «Юрий Гагарин. Колумб Вселенной».

                      В Музее космонавтики 22 апреля 2011 года.Слева направо: лётчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза Б. В. Волынов, Л. П. Варфоломеев, Г. И. Варфоломеева. Фото В. И. Уточкина

                                                Музей космонавтики. Ниже и левее оранжереи – основной светильник рабочего освещения Международной космической станции (МКС) – СР-2. Фото Г. И. Варфоломеевой

– Что было после Новосибирска?

– Вернулся в Москву и 34 года проработал во Всесоюзном научно-исследовательском светотехническом институте (ВНИСИ): старшим научным сотрудником, руководителем группы, завлабом. В 1967 году защитил кандидатскую диссертацию.

– Леонид Петрович, у вас, насколько я знаю, были все предпосылки для продолжения научной карьеры. Почему вы не пошли «по той дорожке»?

 – Я никогда не ставил карьеру как самоцель. Кандидатская диссертация больших усилий не потребовала, а в дальнейшем вся эта «научная канитель» удовольствия не доставляла. Мне было интересно заниматься серьёзными проблемами, получать конкретные результаты, потом снова «искать и не сдаваться». А желающих защищаться всегда хватало. Я сам был научным руководителем четырёх аспирантов.

– Какую работу вы считаете самой интересной?

– Конечно, это космос. В 1971 году меня назначили заведующим лабораторией внутреннего освещения пилотируемых космических аппаратов. В этой должности я проработал четверть века. Мы создали и практически реализовали осветительные установки станции «Салют», транспортных кораблей «Союз», «Союз-Т», «Союз-ТМ», «Прогресс», долговременных станций «Мир» и «МКС». За участие в разработке и осуществлении программы «Союз» – «Аполлон» ряд сотрудников института и Главэлектросвета были награждены высокими правительственными наградами. Я получил орден «Знак Почёта».

– С этого места, пожалуйста, поподробнее, как сейчас принято говорить. (Леонид Петрович пожимает плечами.) Не хотите? Хорошо. Тогда такой вопрос. Вы никогда не вступали в ряды КПСС, однако у вас не было проблем с разного рода «секретными допусками» в том числе при работе с иностранными специалистами. У нас многие сейчас сетуют, что их карьера не состоялась именно по причине отсутствия «членства».

– Я с этим не согласен. Многие ответственные работники – особенно в научно-технической сфере – не были членами КПСС, хотя им время от времени предлагали в партию вступить. Но с «репрессиями» по этому поводу я не сталкивался. Люди, которые решали для страны «сверхзадачи» могли быть и «не членами», их всё равно уважали и берегли. Долгие годы во ВНИСИ должность заместителя директора по научной работе занимал беспартийный С. Г. Юров. Разумеется, бывали случаи курьёзные. При подготовке программы «Союз» – «Аполлон» в Звёздном городке беспартийные специалисты не имели права на прямой контакт с американцами. «Сортировка» производилась следующим образом: нам выдали пропуска зелёного цвета, а партийным специалистам – красного. Когда возникала потребность обсудить и решить какой-либо технический вопрос, «краснобилетчики» прибегали в кабинет к «зелёнобилетчикам» и срочно с нами консультировались.

– Вас это огорчало?

– Нисколько. Это было смешно. Мы делали общее дело и все старались выполнить свою работу как можно лучше. Личные амбиции отсутствовали. Нас в шутку называли тогда «теневой группой».

«Пришелец из космоса».Такие (и другие) светильники используются на космических кораблях и станциях. Этот светильник потребовал замены из-за неисправности блока питания, что случалось крайне редко. На корпусе «автограф» космонавта В. А. Ляхова: «Заменён 19. 3. 79». Фотография из семейного архива

 – На Байконур часто летали?

– Нет. Был два раза. Больше такой необходимости не возникало.

– А в Звёздном городке?..

– Туда ездил часто. У меня какое-то время был постоянный пропуск. Мы работали на учебно-тренировочных макетах (УТМ) космических кораблей и станций. Отрабатывали установку осветительной аппаратуры в кабинах космических аппаратов. Могу без ложной скромности сказать, что американские космонавты восхищались не только освещением наших кораблей, но и всей их эргономикой. То есть наши космические устройства неплохо обеспечивали благополучие космонавтов при их взаимодействии с космической техникой.

Звёздный городок, Центр подготовки космонавтов. Орбитальная космическая станция «Салют». Верхний ряд, слева направо: Л. П. Варфоломеев, полковник В. А. Шувалов, Главный конструктор ВНИСИ В. П. Чернышёв. Нижний ряд, слева направо: директор ВНИСИ П. В. Пляскин, начальник технического отдела Главэлектросвета Г. А. Федотов, заместитель начальника Главэлектросвета Ю. Е. Новосёлов, лётчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза  А. Г. Николаев, начальник одного из отделов Главэлектросвета (?), начальник штаба ЦПК генерал-майор В. Н. Румянцев. Конец 70-х годов. Фотография из семейного архива

        Звёздный городок, Центр подготовки космонавтов. Космическая станция «Мир». Варфоломеевы в креслах  космонавтов.Фотография из семейного архива

– Леонид Петрович, вы человек бесконфликтный, но по роду деятельности вам приходилось «добывать» и «выбивать» разного рода дефицитные и «фондовые» материалы. Как вам это удавалось при мягкости характера?

– Личным обаянием.

– Несомненно и бесспорно, но если серьёзно?

– «Выбивать» – это почти в точку. Однажды мне пришлось оформлять разрешение на использование в наших светильниках импортного поликарбоната, поскольку качество отечественного материала не соответствовало заявленным параметрам светильников из-за более низкого коэффициента пропускания. Применение импортных материалов и комплектующих изделий для военно-космической техники категорически запрещалось. Я должен был получить подписи четырёх заместителей министров: электротехнической и химической промышленности, общего машиностроения и обороны. Это были уже «высокие коридоры», а предварительно надо было собрать около сотни (!) виз  более мелких функционеров. Я ходил по кабинетам с двумя рассеивателями. Один был из нашего, другой – из импортного поликарбоната. Объяснив суть ситуации, я выкладывал рассеиватели на стол очередного «подписанта» и с размаху бил кулаком по каждому из них. Хозяин кабинета от неожиданности подпрыгивал вместе со стулом и сразу ставил на документ необходимую подпись. Таким способом я демонстрировал, что импортный материал ничуть не хуже нашего по ударной прочности, но гораздо лучше по другим параметрам. Кстати, разрешение, полученное мною в 1974 году, действует до сих пор.

– Лихо! Рука потом не болела?

– Нет.

– В вашей лаборатории был хороший коллектив? (Леонид Петрович оживился.)

– Очень хороший. Никогда не было свар и склок. Если возникала необходимость, работали сверхурочно, не вымогая за это никаких поблажек. Мы были энтузиастами своего дела, любили его, поэтому наша лаборатория всегда считалась образцом для подражания.

– Чем вы интересовались помимо работы?

– Чем только не интересовался. До сих пор (по мере возможности) люблю путешествовать. В советские времена с туристическими группами объездил почти всю страну. За границей побывал только в 1996 году, до той поры считался «невыездным». Люблю классическую музыку, литературу... «Окружающая среда» постоянно даёт повод чем-либо увлечься, жаль только, что на всё не хватает времени.

(Здесь я хочу дополнить Леонида Петровича и сказать, что его знания многие люди считают энциклопедическими. С этим трудно не согласиться. Благодаря его рассказам о Москве, её архитектурных особенностях, храмах и музеях, я полюбила столицу, хотя раньше жить здесь не хотела.)

– Ваши любимые писатели, поэты, композиторы?

– Их много. Самые-самые? Ну, поэт – Пушкин, композиторы – Рахманинов, Чайковский. Любимый писатель в данное время – […]. (Фамилия любимого писателя Леонида Петровича не указана по этическим соображениям.)

– Леонид Петрович, а как идёт освоение новой техники? С компьютером «на ты»?

– Компьютер освоил 12 лет назад. Не могу сказать, что между нами «панибратские отношения», но дружим. Хотя, он иногда преподносит сюрпризы: то запятые сам наставит, куда не надо, то слова исправляет невпопад.

– Да уж. Он мне однажды слово «энтомологический» заменил «этимологическим», а я сразу не заметила. Пришлось потом поправку давать. А хана Кончака «обозвал» Колчаком. Социальные сети посещаете?

– Нет. Мне это совсем не интересно и времени жалко.

– А на что времени не жалко?

– На творчество. Книги пишу с удовольствием. Являюсь членом редколлегии журнала «Светотехника», который издаётся с 1932 года и выжил вопреки всем обстоятельствам. Стараюсь быть в курсе событий, которые происходят в стране и в мире. Посещаю выставки, экскурсии и музеи. Езжу в древние города и городки нашей страны. За границу почему-то не тянет. Дома ещё столько интересного.

– Я правильно понимаю, что на телевизор времени не остаётся?

– Правильно. Иногда смотрю через Интернет отдельные передачи, рекомендованные «надёжными людьми».

– Леонид Петрович, что больше всего огорчает вас в этой жизни?

– Многое огорчает. Если коротко, то в личном плане – уход родных и близких людей. В общественном – распад Советского Союза.

– Что вы пожелаете членам Иркутского землячества «Байкал»?

– Здоровья и счастья в личной жизни.

– Спасибо.