Ах, Родина моя, скрепленная любовью…

— Сейчас другое государство. Что тогда считалось аморальным, теперь стало достоинством. Сейчас плохо то, что ты не имеешь денег, чтоб заплатить. Векторы поменялись.

— Когда впервые напечатали мои стихи и заплатили гонорар, я тогда даже не представлял, что за публикации полагаются деньги. Я в это поверить никак не мог! Конечно, потом пришло понимание, что это работа, и что за нее платят, причем платили достойные деньги. Помню, как мы с маленькой дочерью Сашей возвращались домой из почтового отделения. Я тогда, в 1989 году, получил гонорар четыре тысячи рублей за книгу «Живу печалью и надеждой». Огромные деньги! По тем временам, это почти «Жигули». У меня в руках была авоська, такая простая плетеная сетка, помнишь? Пластиковых пакетов еще не было. И эта авоська была набита купюрами, и у Сашки из кармашков в шортиках и на рубашечке тоже торчали по пачке денег. Люди шли навстречу и столбенели. Что это? Откуда? Может, кого ограбили? Вроде, не похожи. Пришли домой и высыпали на стол это богатство. Так ценился по-настоящему труд писателя. А теперь? Вы знаете, что теперь в государственном реестре нет такой профессии — «писатель».  Только идут разговоры, чтобы вернуть давний писательский статус.

 — А как же нет, если писатели есть?

— Есть «литературный работник». Сюда относятся все те, кто как-то связан с литературным трудом: редакторы, корректоры, верстальщики… Но не сами писатели. Это в перестроечные времена умные чиновники так решили. Сейчас идет постоянная полемика о том, быть ли вообще Союзу писателей. Поэтому мы даже не знаем, что дальше с нами будет. Как жить, развиваться, двигаться в реальном времени? Есть, конечно, массовая литература, так называемое чтиво, оно в достаточно хорошем положении, окупается. Всем этим подельщикам платят баснословные гонорары.  А вот те, кто занимается воспитанием души, интеллектом читателя, создают подлинную литературу, те остаются за бортом: «Как хорошо идти по свету, / По краю звездного пути, / И славу русского Поэта / Державной поступью нести. / Как хорошо служить России / И знамя чести поднимать, / Как горестно свое бессилье / В служенье этом понимать».

— Печально все это, но есть хотя бы надежда?

— Надежда есть, особенно она живуча в писателях, ведь хороший писатель, создавая свое произведение, уже тем самым говорит о том, что он жив, деятелен, что не так-то просто сломить его веру, его русский дух, который всегда был основой его жизни. Его вдохновляет то, что его слово будет услышано, прочитано теми, кому литература нужна. А такие будут всегда. Русская словесность на том стоит и будет стоять.

— Гармония искусства должна компенсировать дисгармонию жизни?

 — Стихи поднимают человека на невиданную высоту и не просто воспитывают, а даруют понимание бытия, любви, взаимоотношений, воспитывают патриотические чувства. Все это существует и было всегда: и во времена Пушкина, Некрасова, Есенина, и в наши времена. Конечно, стихи облагораживают, делают человека лучше, даже лечат. С Валентином Григорьевичем Распутиным мы разговаривали о том, почему не повышается статус писателя, не реализуется закон о творческих союзах, проект которого с 90-х лежит в Госдуме, и о том, чтобы писателям вернуть их истинный статус, создать государственные издательства, типографии, книжные магазины, которые бы работали на писателя. А он, выслушав меня, ответил, что закон-то давно лежит, но, всего вероятнее, принят никогда не будет, потому что чиновники считают писателей балластом, который они вынуждены будут взвалить себе на плечи. А им это зачем?

— Владимир Петрович, чем сейчас занято ваше свободное время, что читаете?

— Я всегда много читал. Сегодня забот полон рот, но урывками хватаю книгу, чаще поэзию (Тютчева, Блока, Гумилева, Юрия Кузнецова, Алексея Прасолова, Арсения Тарковского, Николая Рубцова). Хотя они читаны давно, но все-таки без этих поэтов жить не могу. Читаю и собираю дневники Пришвина, их уже шестнадцать томов. Издаются они в Питере. Два человека в Иркутске заказывают их: я и журналист Костя Житов. Какое это наслаждение — читать дневники Пришвина! Какой язык, какая образность, стиль, сколько размышлений и дум! Это не просто дневники частных наблюдений одного писателя, это поистине фундаментальный и уникальный труд, охватывающий период с 1905 по 1954 год. Это самостоятельное литературное произведение, которым я зачитываюсь, в котором личная жизнь писателя переплетается с общественной, с хроникой наблюдений и осознанием сути человека во всех ипостасях жизни — в природе и обществе, в обыденном труде и творчестве, в мирной жизни и войне, в любви и религии.

— У вас вышел великолепный стихотворный  перевод «Слова о полку Игореве»…

— Да, получилась во многом заметная книга. Я пятнадцать лет готовился к переводу, собрал большую библиотечку исследований, изысканий «Слова…», научных и художественных материалов, пять лет переводил и девять лет ждал книгу. Вышла она в московском издательстве «Вече» три года назад. Специалисты-филологи ее хорошо покупают, книга у них востребована.  Издание красивое, красочное, подарочный вариант, с иллюстрациями фотохудожника Сергея Николаевича Дмитриева (он же главный редактор этого издательства) и московского художника-графика Николая Васильева. Попробовали совместить графику и фото. В том же году в «Молчановке» состоялась презентация этой книги.

— Продолжите, согласно своему миропониманию, Евангельскую заповедь: «Во-первых, возлюбите друг друга…»

— Во-вторых, не упустите молодое поколение! Хотя оно во многом уже потеряно нами. Для меня это огромная печаль. Наверняка есть убедительные примеры того, что среди молодых есть ищущие себя, достигающие определенных высот, но их мало. Конечно, надо думать о ближнем своем, а это может быть любой человек, который рядом: это и родственник, и родитель, и ребенок, и внук, и правнук и просто человек. Если бы мы все понимали эту мысль так, как положено по-христиански, по-православному, то мы все стали бы другими людьми. Некоторые из наших современников, наоборот, разжигают ненависть, вражду, потчуют русскую общественность в печати и на «фейсбуках» своими пакостными измышлениями, никоим образом не сопутствующими развитию общества и его продвижению к истине, душевному свету. 

Не знаю, когда благословенное время придет, и в сердце каждого человека будет жить любовь, и подобно лучам распространится на окружающих, согреет их и направит на путь истинный. Конечно, должна быть и любовь к Отечеству, где ты родился, которое тебя воспитало. Эти все понятия стоят рядом. Пафос этих непреложных понятий должен доходить до каждого. И чтобы каждым понималось это именно по-библейски.

— Какой совет вы можете дать сегодня молодому человеку?

— Мне кажется, надо осознать, кто ты и что ты. Для чего ты пришел в этот мир? Чего хочешь от жизни? И если хочешь, чтобы мир был улучшен тобой, чтобы жить по справедливости и по совести, надо готовить себя к такой жизни, потому что она будет трудна, но это будет осознанный выбор. Или чтобы только потреблять и хапать?  Это другой путь. В фильме «Брат-2» из уст Бодрова-младшего звучат такие слова: «Сила в правде. У кого правда — тот и сильней!». Вот что главное. 

Сейчас во главу угла ставится только золотой телец. Молодежи трудно ориентироваться. Идеалов нет. Душу никто не воспитывает. Родители учат жить по справедливости, а жизнь учит обратному. И дети срываются с катушек.

Мир стал жесток. Но все равно остаются книги, в которых нравственные законы и законы совести остаются вечными, остаются люди, которые не перестраиваются при каждой смене властей, как флюгеры, а имеют твердые принципы. 

Кстати, о смене властей. Замечательный петербургский поэт Глеб Горбовский написал: «Что за странная страна / Не поймешь какая, / Выпил — власть была одна, / Закусил – другая». Великая русская нация жива, как и жива наша надежда на будущность, Русское Возрождение! Хочется верить, что таким, как нынче, мир будет не всегда, он изменится в лучшую сторону. Иначе не может быть.

…Наша беседа подходила к концу, когда Владимир Петрович достал из стола бумаги, перебрал их, пересмотрел еще какие-то листочки, что-то пытаясь отыскать, перечитал и, наконец, произнес:

— А теперь послушай мое стихотворение «Поэты России»:

Мы — скитальцы, мы возле небес, мы такие…
Нас по темным трущобам, по свету несет.
Мы — усталая жизнь, мы — загадка России,
Но мы, все-таки те, кто Россию спасет.
О бесстрашии помним, о времени помним,
Мы себя из себя каждый день достаем,
Святорусскую отчину музыкой полним
Ту, которую в звонких стихах создаем.
Мы стоически держим земное пространство,
Замирая порой над погибелью дней.
Мы — российская мысль, мы ее постоянство,
И она не исчезнет, поскольку мы в ней
Вечной сутью и русской судьбою пребудем,
Неотступно идем по священной земле.
И в бою, и в скитаньях ее не забудем,
И не сможем предать в наступающей мгле…

Надо видеть, как Владимир Скиф читает свои стихи: вдохновенно, артистично, с упоением, с большим чувством и любовью, открывая каждому — музыку стиха, то усиливая ее звучание в той или иной строфе, то ослабляя.  И на его лице постоянно гуляет легкая улыбка, то лукавая и озорная, то сдержанная и ироничная — все зависит от характера стихотворения. А глаза все время смеются. Он счастливый человек, подумала я, и влюблен в жизнь, в людей, в мир, в свою замечательную жену Евгению, в трех дочек, сына и внуков, о которых тоже рассказывал мне. Влюблен во все сущее, что его окружает, а потому он молод, хотя в 2015-м отметил 70-летие. Влюбленные в жизнь люди не замечают не только часов, но и возраста, и им всегда чуть больше… тридцати».

— Ну и напоследок несколько слов от вас, как напутствие.

 — Может случиться так, что природа и вообще все, что нас окружает, останется только в поэзии, и мы будем воспринимать мир только по тем ощущениям и описаниям, какие оставил нам поэт, который его воспел. Мне кажется, что истинный поэт — это камертон боли, камертон истребованных сердцем слов и звуков. Он не просто проговариватель собственных мироощущений, но созидатель полноты каждого прожитого в творчестве мгновения и бережный хранитель русской речи.

Когда-то Евгений Баратынский очень точно сказал, что поэзия «есть полное ощущение данной минуты», а Зинаида Гиппиус впоследствии добавила: «Мы, покорные вечному закону человеческой природы, молимся в стихах как умеем... Нам страстно нужна, понятна и дорога наша молитва, нужно наше стихотворение — отражение мгновенной полноты нашего сердца».

В какой-то беседе однажды я сказал, добавив к мысли Достоевского, что мир спасется не только красотой, но и любовью. Любовью в широком понимании слова: к Отечеству, к ребенку, к женщине, к природе, к самой малой травинке или пчеле. Все в этой жизни идет только от Любви: «Чем старше я, тем строже выбор / Красавиц, здравиц, новизны. / И кажется, что я не выбыл / Из песен, музыки, весны. / Чем старше я, тем больше толку / На свете стало от меня, / Хотя враги меня, как волка, / Зафлáжили в колючках дня. / Чем старше я, тем достоверней / Мысль, что спасемся красотой. / И мне все ближе Достоевский, / Чем Короленко и Толстой. / Чем старше я, тем гуще время / Замешивает жизнь мою / И все отчетливее кремний / Скрипит у бездны на краю».

Будем жить и верить в Любовь и Красоту, и во Спасение наше!

Беседовала Лора Тирон, «Байкальские вести».

Фото из архива Владимира Скифа.

На фото: Друзья-единомышленники. Владимир Скиф, 
Валентин Распутин, Василий Лановой. 2012 год;

«Стихи поднимают человека на невиданную высоту»;

Из авторского наследия